Олег встретил сеть потоком воздуха, разорвавшим ее на куски. Пошатнулся от слабости, но своего добился – «кокон Артемиды» потерял силу и начал понемногу рассеиваться.
Но тут жезл в руках другого Наблюдателя засиял вновь, породил желтый луч.
– Получи! – в этом крике «бесцветного» прозвучало торжество.
Единственное, что Олег успел сделать, – это отклонить удар, отвести его немного в сторону. Из-за спины раздался полный боли крик, и Турнов обернулся, похолодев – неужели задело Аристарха Сергеевича?
Но отставной капитан был цел, стоял рядом с одной из разоренных могил. А вот Василий, незадачливый кладбищенский вор, столкнувшийся со слаш, а затем с магами «Золотой розы», медленно падал в снег, и на спине его в синем пальто темнела дыра размером с кулак.
Понимая, что второй раз он такую атаку не отобьет, Олег побежал, петляя на ходу. Нагнал Аристарха Сергеевича, и они свернули с аллеи на вьющуюся среди захоронений дорожку.
Выпущенный из жезла луч прошел мимо, поразил одно из деревьев, и оно с треском сломалось. Донеслись и затихли за спиной полные разочарования вопли Наблюдателей.
– Вот садят… – проговорил Аристарх Сергеевич. – А я совсем истощился.
Олег тоже потратил много сил, остался лишь тот резерв, использование которого грозит магу неприятными последствиями. Ноги и руки начали неметь, холод проник под теплую куртку, а в мышцах возникла ломота.
Попытался на бегу установить контакт с одним из источников «Золотой розы», и это получилось. Теплая волна пошла по телу, но медленно и неохотно, точно вылил на себя ведро разогретого подсолнечного масла.
Чем дальше маг находится от колодца, тем больше времени требует «подзарядка». В нескольких шагах от него она займет мгновения, на дистанции десяток километров – не меньше часа.
– Одного боюсь – как бы наш таксист не удрал, – сказал Олег, когда они выбрались к проходу в ограде. – А то мы такую иллюминацию устроили, что ее и от церкви было видно.
Аристарх Сергеевич ничего не сказал, только слабо улыбнулся.
Но когда они вышли на площадку перед воротами кладбища, серая «Волга» оказалась на месте, и Часовщик обнаружился на водительском сиденье.
– Где вы пропадали, мужики? – нервно заговорил он, едва пассажиры оказались в салоне. – И что там такое было? Я не маг, но всякие неприятности нюхом чую. А тут от них просто смердит…
Олег прервал монолог таксиста, сунув ему под нос пятисотенную купюру.
– Гони! – велел он.
– Куда? – спросил Наблюдатель, схватив деньги.
– Куда угодно, лишь бы подальше отсюда!
Олег оглянулся, за воротами кладбища увидел бегущих со всех ног Наблюдателей. Но серая «Волга» рыкнула мотором, рванула с места так, что мокрый снег полетел из-под колес, и яростно махавшие руками «бесцветные» начали удаляться. Осталась позади церковь, таксист вписался в поворот, и они помчались вдоль покрытого льдом длинного пруда.
– Кажется, вырвались, – еле слышно сказал Аристарх Сергеевич, откидываясь на спинку сиденья.
– Ой, чую, будут у меня неприятности, – вновь заныл таксист.
– Ты всегда можешь сказать, что мы тебя заставили, – сказал Олег.
– Могу. – Часовщик уныло вздохнул. – Да только кто этому поверит?
Серая «Волга» свернула на мост, миновала АЗС, притормозила перед поворотом, и тут на лобовом стекле точно расцвел огненный цветок. Олег услышал тонкий крик водителя, бешеный скрип тормозов, уловил глухой удар, а затем все звуки исчезли, оставив бархатную, плотную тишину.
Глава 4
Сергей Жарков, репортер газеты «Нижегородский городовой», был не просто «акулой пера», а настоящим «кархародоном ноутбука» и «касаткой диктофона». Он извлекал факты, скрытые под толстым одеялом тайны, мастерски раздувал слона из дистрофичной мухи, писал хлестко, быстро и остро и никогда не имел проблем с такой вещью, как совесть.
Ввиду отсутствия совести.
Сам Сергей считал себя честным журналистом, что доносит до людей правду и тем самым выполняет свой долг. А то, что фигуранты его статей после появления этих самых статей оказывались по уши в неприятностях, было малозначительной подробностью, не стоящей упоминания.
Ну и, само собой, его интересовали гонорары, желательно – с большим числом нулей после первой цифры.
Жаркова знали в коридорах власти и среди бомжей, ошивающихся рядом с Московским вокзалом, его одинаково ненавидели в милиции и городском Департаменте здравоохранения. Он имел осведомителей везде, где только можно, и даже там, где вроде бы нельзя.
Было предпринято несколько попыток вразумить Сергея, набить ему морду, подать в суд. Но все они закончились одинаково – из каждой он сделал новый «материал» и заработал на ней деньги.
К тридцати двум годам он обзавелся репутацией, большой и вонючей, точно издохший неделю назад Кинг-Конг, неплохой квартирой в центре города и объемистым счетом в банке.
Новый, двухтысячный, год начался для Жаркова не очень удачно. Он сумел сделать репортаж с грандиозной попойки на даче одного из вице-губернаторов, но читатели, измученные праздниками и прилагающимся к ним похмельем, отреагировали на публикацию вяло.
А кое-кто даже и погордился: вице-губернатор-то, оказывается, мужик, ага…
Попытался раздуть сенсацию из охватившей Нижний Новгород эпидемии гриппа, но не сумел. А вдобавок первую неделю последнего зимнего месяца провел дома, отчаянно сражаясь с простудой.
К восьмому февраля болезнь была побеждена, и, встав утром, Сергей ощутил только легкий зуд в носу. Все прочие «радости», такие как боль в горле, слабость, кашель, – сгинули без следа.
А еще через пятнадцать минут, когда Жаркову позвонил один из информаторов в милиции, репортер «Нижегородского городового» забыл о простуде. Услышав, что около магазина «Все для джипов», что на Бекетова, случилась перестрелка, Сергей поспешно оделся, схватил «рабочую» сумку и выскочил из квартиры.
Вскоре его белый «Фиат Пунто» выруливал со двора.
По дороге просочился через стальные переплетения двух автомобильных пробок – на Канавинском мосту и на площади Лядова. Остановившись у обочины напротив магазина, выскочил из салона и облегченно вздохнул.
Около двери, над которой висела сине-желтая вывеска «Все для джипов», стояла красная пожарная машина, чуть в стороне виднелся милицейский «уазик» и серебристая «Судзуки Витара».
– Ну что, работаем? – сказал Жарков сам себе, ощущая в глубине души приятный, будоражащий зуд.
Не прошел и пяти шагов, как дорогу преградил выступивший из-за «уазика» сержант милиции, низкорослый и плечистый, с брезгливым выражением на бледном лице.
– Закрыто, – бросил он. – Или не видишь?
– Пресса, газета «Нижегородский городовой». – Сергей вытащил журналистское удостоверение и, не давая стражу закона опомниться, превратил его из противника в собеседника. – Ведь вы согласны, что жители нашего города имеют право знать правду о том, что тут произошло?
Бледное лицо сержанта отразило колебание, но он был вынужден согласиться:
– Да.
– Тогда дайте мне делать мою работу, – Жарков лучезарно улыбнулся, – а я пообещаю, что не буду мешать вам делать свою.
Но тут из «уазика» выбрался человек в штатском, назвавшийся капитаном Угловым, и переговоры пришлось вести уже с ним. Сергей быстро добился разрешения побывать в магазине и сделать фотографии, но когда перешел к сути дела, то произошло нечто странное.
Капитан, только что спокойный и уверенный в себе, начал сбиваться, путаться, бормотать нечто невразумительное, вроде: «Ничего тут не было на самом деле. Ложная тревога».
– Но ведь вы зачем-то приехали сюда? – Жарков в отчаянии воззвал к чувству долга стража закона.
– Да, но это ложный вызов, ничего не произошло… – забормотал капитан, точно автомат, и видно было, что он не обманывает, что сам верит в то, что говорит, но верит словно не до конца.