Защитников почти не осталось и Неомони поняла, что больше вылазок нельзя допускать. Даже сейчас людей с трудом хватало, чтобы хоть как-то разместить на стенах. На внутренней стене не оставалось никого и если бы чужаки смогли проникнуть во второй ярус, третий защищать было бы уже некому. За эти дни Неомони побледнела как смерть. Усталая и невыспавшаяся, она бродила по стенам днём и ночью, ободряя воинов своим присутствием. Хотя было заметно, что их боевой дух упал до предела. Один только Цинтли, казалось, был уверен в себе.
На тринадцатый день осады, Илан попытался завести разговор о переговорах с чужаками, но наткнулся на ледяной взгляд.
— Если тебе есть о чём говорить с ними, то и отправляйся туда, — заявила Неомони без обиняков. — Я не держу никого здесь. Можешь идти и тогда толпа получит массу удовольствия, когда их святоши тебя сожгут.
Илан сглотнул слюну и не решился ничего сказать. «Да, прав был император, выбрав её, — задумался он впервые, — и как она ещё держится?».
Неомони и вправду еле держалась. Помощи ждать было неоткуда. Даже если бы горстка людей, посланных с Халианом, вернулась, то они бы не смогли ей помочь. Армия, доверенная Морелу, сгинула неизвестно где, а остатки армии Тайо разметало по всей стране. Неомони осталась одна. Стоя на башне, она глядела на закат, наливавшийся кровью над дальними горами. Её рука уже сама собой ощупывала иглы с ядом и Неомони всё больше ужасалась того мига, когда ей придётся их применить.
За несколько дней чужаки убрали сгоревшие орудия, заменив их парой уцелевших, и возобновили обстрел. Ворота периодически вздрагивали от попаданий и настроение защитников и без того неважное, упало до предела. Ещё немного времени и чужаки смогут пробить и эти ворота.
Лёжа за громадным валуном, Бойнед осматривал город. Грохот доносился из цитадели, сопровождаемый облаками дыма. Южные ворота, видимые с места, где залёг Бойнед, были открыты, хоть стража и стояла у них. Свежий большой отряд входил в город под знамёнами Тарау. Бойнед поморщился:
— Дела там неважно, парень, — заговорил он тихо, обращаясь к лежащему рядом Тори. — Город под чужаками и сколько их неизвестно. Только в цитадели кто-то ещё держится. Мы с тобой опоздали, чтобы помешать малой кровью. Теперь надо решаться на штурм. Варианты все скверные теперь. Ну, что скажешь?
— Беренгар мой. А больше меня ничего не беспокоит.
— Хорошо, хоть Даббо и заартачится. Но будь осторожен. Мне бы не хотелось, чтобы ты сложил здесь голову. Нам ещё нужно отстоять Мауле.
Тори безрадостно кивнул, как будто лишённый эмоций человек, и Бойнед, похлопав ему по плечу, отполз обратно за склон. Коты проверяли оружие, отряхиваясь от дорожной пыли. Дом Копий расположился немного в стороне. Бойнед тяжело вздохнул и зашагал к ожидавшему его Даббо.
Воины Тарау доставили штурмовые лестницы и защитники со стен хмуро глядели на их приготовления. Цинтли проговорил, глядя на Неомони:
— Они затеют штурм ночью, когда лучники будут бесполезны. Надо приготовить факелы.
Неомони кивнула. Тревога не покидала её, и бродя по стене, она бросала взгляды на вражеских солдат. Ядро со свистом пролетело, ударившись о стену, и Неомони чуть не расплакалась, но не подавая виду, гордо подняла голову.
Ночью штурма не было и уставшие защитники, встретили рассвет на стене. Жители Тарау кривлялись перед ними и осыпали бранью. Цинтли покачал головой:
— Я видал много идиотов, но таких ещё поискать. Эти глупцы гордятся возможностью побыть мясом для своих покровителей, прячущихся за их спинами, — и он сплюнул вниз.
Ещё один отряд из Тарау показался у южных ворот и сердце Неомони похолодело. Одно дело решиться умереть в один миг, а совсем другое готовиться к этому каждый день. Сколько же ещё боги подарят ей этих мучительных дней?
Внезапно, от восточных ворот донёсся пронзительный звук труб и Неомони завидела воинов, бегущих к воротам, их штандарты ей ничего не говорили, но сердце её упало. Сколько же их ещё переметнулось к чужакам? Жалкие предатели своей родины.