Гайкокудзин и толстяк возвращаются, обойдя площадку с беседкой.
Кийоко уже не улыбается. "Вызвали доктора О Хо Кий, чтобы он убедил их в полезности Судов Духа для этой войны". Громче.
Капитан гасит папиросу. "Доктора О Хо Кий вызвали, поскольку, если те и вправду сдадут экзамен, он перестанет быть необходимым".
Капитан глядит на девушку наполовину по-человечески, наполовину по-звериному. Покрытая шрамами часть его лица выглядит, будто его содрали с горной обезьяны. Обезьяна поглядывает на блокнот сокки, прицепленный нефритовой застежкой.
Невысказанная мысль рисуется между ними на листе полутени – полусвета.
Гайкокудзин перестанет быть нужным и, тем самым, Кийоко тоже перестанет быть нужной.
Знали ли об этом доктор, приглашая ее в Токио?
Обманутая его сердечностью, девушка не задала себе вопрос, а зачем, собственно, он ее взял. Для чего она могла бы пригодиться ему в столице.
Ни для чего. Эта поездка – прощальный подарок.
Доктор О Хо Кий возвратится в Страну, Которой Нет, а Кийоко вернется – куда?
Она закрывает глаза. Открывает глаза. Гайкокудзин стоит над ней с протянутой рукой.
"Нам надо поговорить. Да. Да".
Рокумейкан они находят пустым и темным. Все эти хрустальные залы Павильона Ревущего Оленя видели первые западные танцы и банкеты в Стране Богов. Впервые император принимал здесь сановников-варваров, дамы Нихон испытывали здесь первые платья европейского покроя.
Кийоко трижды хлопает в ладоши среди кривого паркета. Она не ожидает духов императорских балов прошлого столетия – скорее, этим испугает парковых любовников.
Несколько лет назад землетрясение повредило здание настолько, что нет смысла реставрировать его, чтобы оно исполняло давние функции. Якобы, его выкупили аристократы с мыслью о переделке в частный клуб; не хватило то ли денег, то ли воли. И вот вам: ни развалина, ни заморский шик. Нечто разрушенное, нечто предсказанное, загадка в здании.
Сюда доносится музыка из "Империала", видны зарева над парком. Это уже не только огни гостиницы, но и огни Токио.
Два миллиона человек под крышами одного города. Уже проживают на свете личности, для которых горы, леса, вулканы, моря – все это будет выстроено человеческими руками.
Гайкокудзину нужно отдохнуть. Он вытаскивает из-за рваной занавески два стула с порванными обшивками. Всякий стук трости отражается неспешным эхо по громадной пустоте Павильона.
Кийоко тем временем успокаивает дыхание. Успокоила. Уселась.
Доктор приглядывается к ней с типичной для него добродушной ностальгией. Вытянув мертвую ногу. "Устала?". "В Долинах все уже спят".
"И тебя еще не посещало Какубуцу?". "Нет". "Посетит. Посетит".
"Война?". "Уже. Дипломаты царя и дипломаты микадо перестали разговаривать друг с другом". "Не этого вы желали своей стране?". "Ты же видела карты, Кийоко. Креветка готовится напасть на кита". "Мне не известен договор господина Во Ку Кий многолетней давности. Быть может, Его Величество дало слово независимо от результата войны. Если нет…". Доктор О Хо Кий ободряюще улыбается, как обычно, когда Кийоко опережает его мысли. "И до них это дошло. Нам не могу доверять. Вы не можете на доверять. Для моей страны наилучшим подарком была бы здесь длинная, высасывающая все силы и ресурсы война, чтобы миллионы царских солдат на Дальнем Востоке истекло кровью. Если бы я дал вам в руки слишком сильное оружие, слишком быструю и решительную победу, Европа не успела бы почувствовать этой войны".
Кийоко закрывает глаза. Для мыслей не нужен мыслящий.
"Эзава пошлют на фронт. Несмотря на то, что он не подданный императора. Ибо ты ьы не рискнул жизнью собственного сына. Так что сделаешь все, чтобы выиграть эту войну как можно скорее, за как можно меньший счет". "Я слишком поздно это понял, Кийоко. Извини. Я же вижу. Они хотели, чтобы он сам стал заложником. Меч, Академия. Испытания воздушных шаров. Звездная навигация. И его втянули. Тебя я тоже подозревал. Гоменнасвй, юрусите".
"Капитан Томэо знал с самого начала". "Капитан Томэо знает больше, чем все шпионы правительства и двора. Кто его вытащил из огня, как ты думаешь?". "Он мне не говорил". "Он никому не говорит. Курода Кийотака был… был – как вы это называете? – господином? Сувереном? Рююносуке должен жизнь Кийотакею. Запиши мне это место".
Кийоко открывает глаза. О Хо Кий показывает на темную глыбу Павильона.
Кийоко рисует в блокноте сокки и показывает доктору.
鹿 鳴 館 А теперь по-своему. По-быстрому. Как ты всегда записываешь меня. Кийоко вычерчивает четыре линии.
Доктор склоняется, щурит глаза, щурит и мигает, потом протирает их верхом ладони.