Поднявшись над водами залива и первыми холмами, мы летели над полями кукурузы и проса, довольно-таки медленно, словно бы и не спеша к цели, и как раз по этому до меня дошло, что этот воздушный поход не является самостоятельной акцией или даже ключевым ходом, а нам была поручена одна из многих ролей в этой военной симфонии, с огромной точностью написанной для этого ночного представления смерти генералом бароном Ноги и его штабными сотрудниками. И действительно, когда темнота уже установилась, когда появилась Луна над вроде бы еще спокойной равниной Додзесё, покрытой, словно волнами, тяжелыми от зерна полями, только тогда навигаторы Богомола подали больше духа в дизельные легкие. Желудок мой чуть ли не уперся в пищевод, и мне не стыдно признаться, что столь резкие птичьи маневры оказались тяжким испытанием для моего организма, в отличие от организмов японских практиков авиационных сражений, не привыкшего к небесной акробатике; и были такие моменты, когда я четко чувствовал обратный подъем содержимого моего желудка, хотя с утра проглотив всего лишь немного чаю с сушеным изюмом, а потом, во время ожидания решения командования под Бан-у-сан, меня угостили чашкой молока "Нестле", которое воины микадо весьма полюбили, чтобы запивать свой рис. Но я здесь пишу о войне. Зашло Солнце и над сценой осады подняли свои лучи чудовищные прожекторы-искатели русской крепости; из всех девяти глаз, которыми владеет Порт Артур, открылись семь, и тут же проснулись батареи крепостной артиллерии. А может, я заметил их работу именно тогда, поскольку в шуме воздушной машины не слышен обычный скрежет войны.. Лишь расцветающие раз за разом на ночном небосклоне букеты огненных цветов, их пылающие веера и розетки взрывающихся ракет и бомб типа "морская звезда" – они привлекли взгляд к фронтовым линиям и к месту наступления. В колористике этого ночного боя Уистлер