Мандрагор стоял молча, не отводя взора под взглядом старика. Много лет он хотел быть среди лоанеев, с тех самых пор, как узнал, что некоторые представители этой древней расы скрываются от драконов в потайных местах и пользуются своей неослабевшей силой, чтобы поддерживать связь с теми, в чьих жилах еще течет запретная кровь. Но Мандрагору они навстречу не шли. Как будто этот народ — его народ — и не ведал о его происхождении и не подозревал, что на самом деле он — принц Морлин. Они хитроумно скрывали свои убежища от его многовековых поисков, и было очевидно, что по своим причинам они не желают, чтобы он их нашел. Когда сила его открылась в столкновении с Триной Лиа на Арайнии, они стали ставить ему ловушки, чтобы захватить его в плен. Даже другие маги-драконы считали его угрозой.
От первых их попыток его поймать он уклонился с легкостью. Но сейчас он дал себя схватить, потому что это казалось единственной возможностью наконец-то встретиться с ними в их тайном месте сбора. На этой планете они недавно, как он предположил, — всего лишь век или два. Он и сам жил на Неморе лет двести назад, привлеченный слухом, что лоанеи все еще обитают в разрушенных городах. Прочесывая заросшие развалины, он обнаружил, к своему разочарованию, что слухи его снова обманули: хотя скульптуры, изображающие людей его народа, глядели на него с разбитых стен, живых людей-драконов здесь не осталось.
Но они наконец вернулись сюда, и даже трудно было не дать своему восторгу затуманить мысль. А затуманивать было нельзя, потому что опасность была реальной. В этих железных оковах он не сможет использовать магию, и если план его не удастся, он поплатится собственной жизнью. В этом, очевидно, и была причина, что лоанеи избегали его прежде: повелитель Комора и его предшественники явно видели в нем потенциального соперника в борьбе за власть. Удачно получилось, что Комора собрал весь народ вместе, и аргументы Мандрагора получат широкую огласку. Но сейчас еще рано было обращаться к народу. Даже для приговоренного преступника этикет обязателен: властитель должен заговорить первым.
Наконец Комора перестал поглаживать бороду и выпрямился на троне.
— Несомненно, тебе интересно, Мандрагор, для какой цели ты был привезен на Немору. Но, быть может, лучше этого не знать.
Интонация была достаточно зловещей.
— Расскажи, повелитель, — ответил Мандрагор ровным голосом и не отводя взгляда.
— Говорится в нашем народе, — начал Комора, — что свежепролитую кровь дракона можно перегнать в магическое зелье, передающее свою силу тому, кто его выпьет. Дабы зелье возымело действие, кровь должна быть взята из сердца, так что, боюсь, тот, кто даст кровь, должен быть убит. Нас слишком мало, чтобы кто-нибудь из нас мог принести такую жертву даже ради столь благородного дела. Вот в чем причина того, что я искал тебя, Мандрагор, и приказал доставить тебя ко мне.
«Досужие басни и суеверия, — подумал с отвращением Мандрагор. — Неужто мой народ дошел до такого?»
Но он стал тщательно подбирать слова, зная, насколько велика опасность.
— В этом, повелитель, ты ошибся, — ответил он, сохраняя уважительный тон. — Я не в облике дракона, как ты, несомненно, видишь. Я — человек. Если ты убьешь меня в этом облике, пользы не будет.
— Ты хитер, — улыбнулся Комора. — Я бы даже хотел, чтобы можно было тебя не убивать, а сохранить как союзника. Однако ядовитую змею не сделаешь домашним зверьком. Я знаю, что ты — истинный оборотень и умеешь принимать облик дракона по желанию. Вот почему тебя назвали Мандрагор на этом неуклюжем меранском языке! Ты думал, я не догадаюсь о значении этого имени? Я стар и, помимо многого другого, знаю языки.