— Вчера вы назвали графиню шлюхой, — сказал он, и в его голосе появились стальные нотки. — За это вы заплатите особо.
Клинок скользнул по груди герцога, разрезая кожаную куртку, но не повреждая кожу под ней. Затем ещё один разрез, и ещё. Постепенно защита спадала с тела Равенскрофта клочьями.
— Теперь мы равны, — сказал Гиперион, когда герцог остался в одной рубашке. — Никаких доспехов, никаких преимуществ. Только вы, я и справедливость.
Он отступил на несколько шагов:
— У вас есть руки, ноги, зубы. Попытайтесь защититься.
Это была издевательская пародия на честный поединок, но никто не осмеливался вмешаться. Дуэль до смерти была священным ритуалом, вмешательство в который каралось смертью.
Герцог, понимая безнадёжность ситуации, попытался броситься на Гипериона голыми руками. Это был акт отчаяния, а не продуманная атака. Гиперион легко уклонился и нанёс удар плашмя по спине. Герцог упал на камни, но тут же попытался подняться.
— Упорство похвально, — заметил Гиперион. — Но бесполезно.
Следующий удар пришёлся по задней поверхности бедра — точно в место, где проходит крупный нерв. Нога герцога подкосилась, он снова упал, на этот раз с криком боли.
— Вы говорили, что я демон, — продолжил Гиперион, медленно обходя лежащего противника. — Возможно, вы были правы. Обычный человек убил бы вас уже давно. Но я хочу, чтобы вы поняли цену своих слов.
Он нанёс лёгкий укол в плечо, затем в другое плечо. Раны были неглубокими, но болезненными. Герцог корчился на камнях, но не мог подняться.
— За каждое оскорбление в адрес графини — по ране, — объяснил Гиперион. — Подсчитаем: шлюха, ведьма, потаскуха, извращенка… Это четыре. Плюс намёки на связи с дьяволом — ещё три. Итого семь.
Семь быстрых уколов оставили на теле герцога столько же кровоточащих ранок. Ни одна не была смертельной, но все вместе причиняли мучительную боль.
— Теперь оскорбления в мой адрес, — продолжил Гиперион. — Самозванец, выродок, демон, ублюдок… Ещё четыре раны.
Четыре новых укола заставили герцога закричать во весь голос. Зрители молчали, потрясённые методичной жестокостью происходящего.
— И наконец, — голос Гипериона стал совсем тихим, — вы оскорбили моих людей. Назвали их чудовищами, убийцами, монстрами.
Он присел рядом с корчащимся герцогом:
— За это особое наказание.
Клинок коснулся груди Равенскрофта в районе сердца — не протыкая, а только касаясь. Кровавое железо было пропитано магией, и от прикосновения по телу герцога прошла волна жгучей боли.
— Знаете, что это такое? — спросил Гиперион. — Это проклятие мучительной смерти. Яд на клинке начнёт действовать через минуту. Вы будете умирать медленно, в агонии, чувствуя, как жизнь покидает каждую клетку вашего тела.
Он встал и отошёл на несколько шагов:
— Но я милосерден. Даю вам выбор.
Из складок рубашки он достал небольшой флакон с прозрачной жидкостью:
— Противоядие. Быстро нейтрализует яд, смерть будет мгновенной и безболезненной. Но чтобы получить его, вы должны публично извиниться перед графиней за свои оскорбления.
Он поставил флакон в нескольких шагах от герцога:
— Выбирайте. У вас есть минута, пока яд не начал действовать необратимо.
Равенскрофт лежал на камнях, тяжело дыша. Боль от ран была ужасной, но страх предстоящей агонии был ещё хуже. И это должно было продлиться долгие минуты.
— Я… я прошу прощения, — прохрипел он сквозь стиснутые зубы. — Графиня… простите меня…
— Громче, — потребовал Гиперион. — Чтобы все слышали.
— Графиня Вальденк! — закричал герцог изо всех сил. — Прошу простить меня за оскорбления! Я был неправ! Вы благородная дама!
Гиперион кивнул и пинком послал флакон к ногам герцога. Тот схватил его дрожащими руками и поднёс к губам.
— За честь графини, — сказал Гиперион.
Герцог залпом выпил содержимое флакона. Эффект был мгновенным — тело его выгнулось в последней конвульсии, затем обмякло. Через несколько секунд герцог Максимилиан фон Равенскрофт был мёртв.
Гиперион поднял пустой флакон и продемонстрировал его зрителям:
— Дуэль окончена. Справедливость восторжествовала.
Он повернулся к королю и поклонился: