— Ну… профессионально. Мастерски.
— Понятно, — в голосе химеры прозвучала еле заметная усмешка.
Он вернулся к работе, но теперь Ольфария чувствовала себя неловко. Неужели её восхищение было так заметно?
Но отвести взгляд всё равно не могла. Что-то притягивало её в этой картине — могущественный воин, покоривший дракона и теперь мастерски разделывающий добычу. В этом была первобытная красота, древняя как мир гармония хищника и охотника.
А ещё в том, как двигались его руки, как играли мышцы под кожей, как сосредоточенно хмурились брови. Ольфария поймала себя на том, что изучает каждую деталь, запоминает каждый жест.
— Ольфария, — позвал Гиперион, и она вздрогнула.
— Да?
— Ты очень внимательно наблюдаешь, — в красных глазах мелькнуло что-то озорное. — Изучаешь анатомию дракона или что-то ещё?
Она окончательно покраснела:
— Анатомию, конечно! Я же врач, мне интересно…
— Конечно, — согласился он с той же еле заметной усмешкой. — Анатомия очень важна для врача.
Ольфария отвернулась, делая вид, что изучает окрестности. Но краем глаза всё равно продолжала следить за его работой.
Боже мой, что с ней творилось? Она была взрослой женщиной, опытным хирургом, а ведёт себя как школьница, впервые увидевшая красивого мальчика.
Но Гиперион был не просто красивым. Он был… совершенным. Как произведение искусства, созданное мастером, знавшим своё дело. И при этом — живым, настоящим, тёплым.
Её защитником. Её спасителем.
Её… чем?
Ольфария закрыла глаза, пытаясь привести мысли в порядок. Но даже с закрытыми глазами она продолжала видеть эти руки, эти плечи, это сосредоточенное лицо.
Она определённо была в беде. И не дракон был её главной проблемой.
Солнце садилось за горизонт, окрашивая небо в фиолетово-золотистые тона, когда Гиперион закончил с разделкой виверны. Груды аккуратно разложенных материалов говорили о мастерстве химеры — чешуя, кости, кожа, мясо, всё было отсортировано и готово к использованию.
— Думаю, пора ужинать, — сказал он, вытирая руки о траву. — У нас есть медвежатина, есть драконина. Самое время устроить пир.
Ольфария с сомнением посмотрела на куски мяса:
— А это съедобно? Мясо дракона?
— Сейчас проверим.
Гиперион отрезал небольшой кусочек драконьего мяса и понюхал. Затем осторожно лизнул — его организм химеры мог определить большинство ядов и вредных веществ.
— На вкус как дичь, — заключил он. — Чуть жёстче обычного, но съедобно. Правда, лучше хорошо прожарить.
— А огонь откуда возьмём? — спросила Ольфария, оглядывая пустую долину.
Вместо ответа Гиперион поднял несколько сухих веток и сложил их в небольшую кучку. Затем протянул руку над хворостом и сосредоточился.
Магия крови начала сгущаться в его ладони, но не в привычную алую энергию, а в нечто иное. Красное свечение становилось всё ярче, всё горячее, пока не превратилось в крошечное пламя.
Искра упала на сухие ветки, и они вспыхнули.
— Вот это да, — восхищённо прошептала Ольфария. — Ты можешь создавать огонь из крови?
— Кровь — это жизнь, а жизнь — это энергия, — объяснил Гиперион, подкладывая в костёр более крупные ветки. — Просто нужно знать, как её правильно преобразовать.
Пламя разгоралось, освещая их импровизированный лагерь тёплым светом. Гиперион достал из запасов несколько плоских камней и устроил над огнём подобие сковородки.
— А теперь займёмся кулинарией, — сказал он, выбирая лучшие куски мяса. — Медведь пойдёт как основное блюдо, дракон — на пробу.
Он нарезал медвежатину толстыми стейками, драконину — тонкими ломтиками. Мясо шипело и потрескивало, попадая на разогретый камень, наполняя воздух аппетитными ароматами.
— Чего-то не хватает, — задумчиво сказал Гиперион, переворачивая стейки. — Специй.
— А где мы их возьмём?
— Ты же сегодня собирала травы. Покажи, что у тебя есть.
Ольфария принесла остатки своих находок — те растения, которые не пострадали во время нападения дракона. Гиперион внимательно изучил каждое, понюхал, некоторые даже попробовал на язык.
— Вот это, — он выбрал листья серебристого оттенка, — пахнет как тимьян, только слаще. А это, — цветок с голубыми лепестками, — напоминает лавровый лист.