— Послушай, — вдруг сказал Гиперион, останавливаясь.
Они прислушались. Тишина. Абсолютная, мёртвая тишина, которая давила на уши и сердце.
— Ничего, — прошептала Ольфария.
— Именно, — согласился он. — Никаких звуков цивилизации. Ни колоколов, ни голосов, ни стука копыт. Этот мир словно никогда не знал разумной жизни.
— Может быть, люди здесь просто вымерли?
— Возможно. Или этот мир развивался по другому пути.
Гиперион снова двинулся вперёд, неся Ольфарию в своих объятиях. Она обвила руками его шею, прижалась щекой к плечу и закрыла глаза. Усталость навалилась на неё тяжёлым грузом — последствие использования целительной магии давали о себе знать.
— Отдыхай, — мягко сказал Гиперион. — Я найду нам место для ночлега.
— А ты не устал? — сонно спросила она.
— Нет. Я могу нести тебя очень долго.
И он нёс её через пустынную долину, пока солнце не скрылось за горами, а небо не вспыхнуло россыпью незнакомых звёзд. Нёс к неизвестному будущему в чужом мире, где им предстояло начать новую жизнь — вдвоём, среди бескрайней пустоты, но вместе.
В объятиях друг друга.
Глава 2
Третий день их странствий по чужому миру начался с тумана. Плотная белая пелена поднималась от синей травы, окутывая долину молочной дымкой. Гиперион нёс Ольфарию на руках, как и прежде — она всё ещё не восстановилась полностью после исцеления химеры, и силы возвращались медленно.
— Впереди что-то есть, — тихо сказал он, вглядываясь сквозь туман.
Ольфария подняла голову с его плеча и напряглась, прислушиваясь. Сначала она ничего не слышала, кроме обычного шелеста синей травы, но постепенно стал различим другой звук — ритмичное постукивание, словно кто-то обрабатывал камень или дерево.
— Разумная жизнь? — прошептала она.
— Похоже на то.
Они двигались осторожно, и туман постепенно рассеивался. Впереди показались странные сооружения — не дома в привычном понимании, а скорее шалаши, сплетённые из толстых стеблей какого-то растения и покрытые широкими листьями. Конструкции были довольно искусные, явно построенные существами, обладающими разумом и навыками.
— Поставь меня, — попросила Ольфария. — Если мы встретим местных жителей, лучше не показывать слабость.
Гиперион осторожно опустил её на землю, но остался рядом, готовый подхватить, если ноги снова подкосятся. К счастью, после дней отдыха силы понемногу возвращались.
Первого обитателя поселения они увидели у ручья, протекавшего между жилищами. Существо склонилось над водой, что-то мыло или очищало, и издавало негромкие горловые звуки — возможно, напевало.
— Боже мой, — выдохнула Ольфария.
Это действительно был гоблин, но совсем не такой, как описывали земные сказки. Ростом с подростка, но пропорционально сложенный, с длинными руками и ногами. Кожа белая как снег, почти прозрачная, сквозь неё просвечивали синеватые вены. Волосы серебристые, заплетённые в множество мелких косичек. А главное — никаких признаков грубости или дикости. Существо было одето в аккуратную одежду из растительных волокон и двигалось с какой-то природной грацией.
Гоблин почувствовал их присутствие и обернулся. Большие чёрные глаза уставились на незваных гостей с удивлением и настороженностью. Затем он издал резкий крик — не испуганный, а скорее призывающий.
Ответные возгласы раздались из разных концов поселения. Из шалашей стали выбегать другие гоблины — мужчины, женщины, дети. Все они были такими же белокожими и серебровласыми, все смотрели на чужаков с нескрываемой враждебностью.
— Не похоже на тёплый приём, — заметила Ольфария.
— Они напуганы, — ответил Гиперион, не делая резких движений. — Мы для них чужеродны.
Из толпы вышел гоблин покрупнее остальных, явно вождь племени. На его шее висели ожерелья из странных семян и камешков, а в руках он держал посох, украшенный резьбой и перьями. Следом за ним двигались трое воинов с копьями — тоже растительного происхождения, но явно заострёнными и опасными.
Вождь заговорил на незнакомом языке, и в его голосе звучали угрожающие нотки. Он указывал на пришельцев посохом и явно требовал, чтобы они убрались прочь.