Конечно, это серьёзный противник. Но при первой нашей встрече я похитил Колдуна из его собственного бункера, да ещё и спёр у него кусок пространственного дара. А при второй встрече я его убил бы – да вот богиня любви помешала…
Выхожу из здания и едва не сплёвываю со злости на асфальт.
– Доброго дня, Никита, – мрачно здоровается человек, стоящий около своего чёрного «Сокола ЛХ–200».
– Доброго, Александр Васильевич, – отвечаю не менее мрачно.
В общем-то, адвокат не мог не вызвать Хатурова, так что, прощаясь с ним, я не показываю раздражения.
Но предпочёл бы встретить сейчас кого угодно, кроме моего опекуна. Даже и Тею.
С Хатуровым я катаюсь по Москве до позднего вечера – помимо меня, у графа оказывается в столице куча дел. В том числе в башне Императорского училища.
Судя по тому, что он спокойно отпускает меня в мои апартаменты переодеться, старшего Горчакова в башне нет и не предвидится.
Наверняка вылизывает задницу британскому послу, бедолага.
Глава 4
До лагеря мы добираемся глубокой ночью. Настолько глубокой, что даже Зверевич, встретив нас на КПП и бросив на меня взгляд, лишь крепче сжимает губы. Видимо, чтобы изо рта не вылетела очередная ехидная тирада.
Но я и правда устал. Сутки выдались те ещё, а уж встреча с богиней любви так и вообще заколебёт кого угодно. Так что через КПП я прохожу, не осчастливленный тонной его яда. Впрочем, что-то такое себе под нос майор всё же бурчит. Я ловлю фразу про «не в меру нежных гимназисток».
– Вещи забрал – и вперёд. Там Мария кое-что передала. – Хатуров кивает мне на открывшийся багажник своего «Сокола ЛХ–200». – И до скорого, Никита. Очень надеюсь увидеть тебя в моём поместье через две недели.
Сказано таким тоном, что я понимаю: ехать в поместье всё же придётся. Хотя планы были другие. Мне нужно искать артефакт британского посла. А ещё у меня божественная тьма не воспитана, богиня любви не удовлетворена и заговорщики против короны не выловлены. Мне не до домашних пирожков. И не до девичьих страданий в лице хатуровской горничной Танечки, которая оборвала мне телефон, пока я торчал в столице.
Молча вытаскиваю из машины здоровенный рюкзак. Значит, графиня Хатурова решила побаловать «приёмыша» Никиту. Но смотреть сейчас времени нет, придётся оставить до казармы.
Пока Хатуров и Зверевич идут к штабному зданию, мельком замечаю тень, метнувшуюся из-под днища графского лакированного внедорожника прямиком к казарме. Значит, Шанк не потерялся по дороге.
Хотя сейчас я совершенно уверен: даже если потеряется, ничего страшного не случится. Он найдёт меня где угодно. Как и…
Хлоп!
Едва удерживаюсь на ногах, когда на грудь наскакивает что-то тяжёлое. Точнее – тяжёлое, пушистое и…
…малость вонючее.
– Кр-р-райт! Ты бы хоть змею свою выплюнул, прежде чем лезть старшему в лицо! – рычу, отпихивая радостную морду химеринга. Кажется, мой приезд застал его прямо в процессе охоты: из пасти торчит змеиный хвост.
Хотя… уже не торчит. Кошак делает глотательное движение, и двадцать сантиметров хвоста влетают в его глотку как макаронина.
Взваливаю рюкзак на плечо и закрываю багажник. Захлопывается мягко и неслышно. Песня, а не машина. Потом подхватываю кота под увесистый пушистый зад и иду в казарму. К чёртовой матери правило, что нельзя в лагере содержать питомцев! Мне можно.
Несколько удивляет свет в каптёрке. Обычно мы с командным составом лагеря существуем каждый в своём мире. Они не лезут к «графским сынкам», мы стараемся не создавать им проблем. Ну, если дело не касается старшины Сучкина. Этому нагадить сам бог велел.
Так кто ж сейчас бодрствует в два часа ночи?
Открываю дверь к парням.
– Камень, ты ли это? – под стать химерингу налетает на меня Токсин. Кажется, не спит только он.
Секунд десять я терплю похлопывания по плечу и спине, потом обещаю:
– Не уберёшь лапы – дам в зубы.
– Узнаю! – радуется Токсин. – Наш злобный командир вернулся! – орёт он на всю казарму.
– О, Каменский, с приехалом! – откликается Ильин.
С постелей поднимаются взлохмаченные головы.
– В зад твоего командира, – слышу голос Юсупова.
– Николя, давно по морде не получал? – ленивый вопрос Львова.
– Дайте поспать, уроды! – Данилов.
Токсин делает знакомый жест, и в комнате загорается небольшой светляк.
– Ма-аленький, чтобы Зверевич не возбуждался, – говорит он.
Правда, через полминуты раздаются шаги. Я успеваю только дойти до кровати и спустить с плеча рюкзак. Дверь открывается, и в комнату заглядывает дежурный офицер. Каптёрка рядом, и вопли Токсина наверняка не остались незамеченными.