Серьёзный артефакт для мгновенной прочистки каналов. Замена паре часов медитации. Личный подарок её высочества.
– Спасибо. Поблагодарю лично, – киваю, глядя в его расширившиеся от удивления глаза. Узнал, значит, стиль работы принцессы.
– Каменский! – рявкает Зверевич. – Кончай красоваться. Учебка ждёт! И бумажки свои собери!
Умный он мужик. Я бы от такого заместителя не отказался. Ни в том мире, ни в этом.
– Есть! – отвечаю кратко. Забираю свои экземпляры документов и выхожу из офицерки.
Учебка – это хорошо. Значит, можно будет собрать своих парней и наконец-то поговорить.
– Что, вот так вот просто взял и подарил тебе клуб «Золотой гранат»? – охреневает Токсин, рассматривая документы. – Это ж круто! Будем там зависать, когда в столицу вернёмся!
– В гробу я видел такие подарки, – морщится Львов. – Как ты будешь им управлять? Там, наверное, с тыщу человек пашет.
– Всего пятьсот, – улыбаюсь.
– Ага, пятьсот… И всем им надо что-то кушать. Переложишь обязанности на Соболева? – добавляет Лекс.
На Матвея? Заманчиво, но… Вряд ли он когда-либо занимался бизнесом.
– Нет. Сам буду заниматься.
– Круто! – не успокаивается Токсин. – Там такие вечеринки бывают!
– Тебе-то откуда о них знать? – хмыкает Палей.
– Щас врежу.
– Да ладно, ладно, замолчал. – Палей изображает «молнию» на губах и потом поднимает руки.
– Давайте пока оставим клуб. Есть кое-что поважнее, чем попытка князя Назарова меня подкупить, – говорю.
Мы сидим в учебке. Это отдельное здание метрах в пятидесяти от плаца. Сейчас в нём кроме нас никого нет, и я уверен, что это – подарок майора. Думаю, он прекрасно понял, что нам с парнями надо обсудить как минимум мой арест. Как максимум… Я даже не знаю, с чего начать.
– Причина ареста? – помогает мне Львов.
– Кража артефакта из сейфа графа Горчакова, – отвечаю.
– Ну, Камень, ты даёшь! – расширяет глаза Токсин. – Когда успел? А чё именно стырил-то? Оно того стоило? Ай! Ты чего? – Это Палей отвешивает ему приличный подзатыльник.
– Если бы Каменский что-то украл из сейфа графа Горчакова, он точно не сидел бы сейчас здесь, – отвечает Львов. – Его же выпустили?
– Под подписку о невыезде, – дополняю я.
– Тем не менее. Значит, это подстава. Но кому надо подставлять тебя?
– Без понятия.
Ну серьёзно? Про Шанка знает только Лекс. А значит, сказать при всех о сумке божественной длани я просто не могу. С этим признанием придётся подождать. Но кое-что рассказать я всё же могу.
– Лекс? – Я обвожу взглядом комнату. – Проверь.
– Что… А, – понимает он и закрывает глаза. С минуту что-то шепчет себе под нос, шевеля пальцами.
Я успеваю насчитать по меньшей мере четыре плетения.
– Тут никого нет, – наконец говорит он. – Даже странно. Но на расстоянии минимум двадцати метров пусто. Можешь говорить спокойно. Я проконтролирую радиус.
Пока я рассказываю о сейфе Горчакова и артефакте британской короны, у парней реально отвисают челюсти.
– Бастард, а бастард, – ехидно растягивает губы Палей. – Если графа казнят за измену, а Максимилиан не вернёт свой дар, у тебя есть все шансы стать главой рода.
– Давай лучше ты поднимешь восстание, я его подавлю и за особые заслуги получу титул графа, – фыркает Токсин.
– Кстати, насчёт восстания, – вспоминаю. – Лекс, у твоего отца есть какая-то база пропавших одарённых?
– Есть, конечно. Зачем тебе?
– Так… встретил кое-кого, когда портанулся из камеры. На память пока не жалуюсь – хочу узнать, есть ли те люди в базе.
На самом деле я не уверен, что узнаю в пропавших людях тех монстров с вырванными источниками, которых видел в подземелье Колдуна. Там, куда меня вынес портал. Но чем гоблин не шутит.
Если Колдун крадёт одарённых не только чтобы изменять их для вылазок в разлом, но и чтобы отбирать у некоторых источники, – это ещё одна монета в копилку моей будущей мести ему. Ведро золота!
– То есть портанулся ты далеко не в тот подмосковный лесок, о котором рассказал Баканову и адвокату, – понимающе кивает Львов. – Остальное будешь рассказывать?
– Позже.
– А что насчёт отморозков, использовавших портал в камере? – спрашивает Ильин. – От них можно получить какие-то ниточки к их заказчику.
– А ничего, Егор, – отвечаю ему. – Когда утром в камере меня не досчитались, их попытались допросить.