Из пояса она достала небольшой мешочек с солнечной пылью и высыпала весь на инсолов. Друзья зажмурили глаза. Инсолы начали блестеть и искриться, пока не залились золотистым сияниям и не расслоились на длинные лучи, возносясь обратно к Солнцу.
Один инсол тряхнул головой, скинул порошок и с ревом перемахнул через ограждение. Истекая солнечными каплями, он бросился прямо на Антинию. Но та отвлеклась и не сразу заметила – слишком стремительно и разъяренно неслось существо. От неизбежности она закрылась руками и плотно зажмурилась. Послышался протяжный визг. Антиния распахнула глаза. Энант тяжело дышал. Чудом он смог быстро подлететь и отвести основной удар, но пара капель из пасти инсола все же попала на Антинию. Рука ее пылала ярко-красным, пыжась, раздуваясь, покрываясь волдырями и медленно чернея.
– Антиния! – взревел Энант и тут же поднял ее на руки, намереваясь лететь. – У тебя солнечный ожог! Быстрее к целителю, иначе ты вся воспламенишься!
На пожелтевшем лице Антинии, покрытом потом, выступила кривая улыбка.
– Не нужно. Лучше я сама. У нас не так много времени.
Легонько и неохотно Энант опустил ее.
Зубами Антиния открыла колбу и залпом выпила поддерживающий эликсир. Это помогло унять боль, но на ожог не повлияло. Энант подал ей тряпку, сердито выпуская на нее пар. Антиния быстро смочила ее в синей жидкости, что вырвалась из пробирки холодным паром, и туго замотала руку. От леденящей эссенции она сразу почувствовала себя лучше.
– Не волнуйся, это лишь первая стадия ожога. Пару часов с эликсиром и все пройдет, – спокойным тоном заключила Антиния, отвечая на хмурый взгляд исподлобья. – Давай лучше поймаем последнего инсола. Мы же не можем все так оставить.
– Я помогу. Но с одним условием. Как поймаем – сразу же к целителю, – произнес Энант жестко. – Солнечный ожог так просто не пройдет.
Антиния закатила глаза, но быстро кивнула.
***
Солнце-заменитель давно сел, когда Антиния возвращалась домой после похода к целителю. В плотной, почти жидкой темноте какие-либо силуэты с трудом читались и ей приходилось ориентироваться на память. Зато на фоне грубых черный форм зданий небо казалось непомерно чистым и светлым, отливая настоящей сонной синевой. Защитные облака уже испарились, открыв взору сияние звезд и огромное Солнце, которое в этот час повернулось к миру своей темной стороной, что больше не жалила своим жаром, а светила фиолетово-леденящим сиянием.
Неожиданно на подходе к дому сердце Антинии закололо невероятной, пронзительной болью. Будто пыталось оно превратиться в ужасающе твердый многогранник и своими острыми углами разорвать изнутри. Разорвать, вырваться наружу и погубить ее надежды на будущее. Антиния вскрикнула от нетерпимой боли и схватилась за грудь. Что происходило? Почему эти ощущения знакомы ей? Но ее же раздумья сыграли с ней злую шутку, теперь и голова гудела как никогда, в такт пульсируя сердцу кошмарным оркестром.
Когда боль наконец утихла, Антиния, бледная и изнеможенная, взглянула на свой дом. Черным силуэтом, подсвеченным светлой полосой неба, растворялось здание в ночи. Антиния даже не сразу поняла, что это их дом. Никто из присутствующих не включил светоформу, и это настораживало. Глаза отказывались принимать правду, а ноги идти вперед, будто надеясь, что это лишь наваждение, лишь проекция темного подсознания. Скорее всего, родные находились в дальних комнатах, в которых окна выходили на задний двор. Либо же дети давно уже легли спать, а Гогем решила их не тревожить и вернулась к себе. Такое вполне объясняло ситуацию, но Антинию это лишь ненадолго оградило от накапливающегося отчаянья. С натянутыми нервами она схватилась за ручку и медленно ее потянула.
Напряженная тишина. Ощущение какой-то невиданной, таинственной пустоты.
– Гогем?.. – позвала она, но ответила тишина. – Дюрель!.. – тишина. – Лиида! – тишина.
Лишь тонкий гул ее сердцебиения завис в ушах одной протяжной нотой.
Пусто. Тихо. Страшно. Больно… Адски больно.
В отчаянье Антиния бросилась в гостиную. Она чувствовала, как теряет сознание и контроль над телом, и почти в агонии мчалась, стараясь не упасть. Она хваталась за выступы в стене, полки, шкафы: с громкими звуками все летело на пол. И вот, достигнув цели, увидела их.
Глаза. Пустые. Стеклянные. Застывшие в смертельном сновидении. Дети и Гогем, все как один, сидели с непроницаемым потупленным взглядом в полной темноте и тишине. Время будто остановилось. Даже медленно летящая пыль при свете ночного Солнца зависла в воздухе. Лишь изредка вздымающие грудки рассеивали это жуткое впечатление.
С тревогой Антиния огляделась, все осознала и в панике бросилась проверять остальные комнаты. Все помещения казались ей чужими, пустыми и совершенно нематериальными. Не было в них ничего родного, ничего знакомого. Всеобъемлющий страх погружал пространство в глубокое озеро безысходности.