– Вот скотина! – в сердцах воскликнул Мормышкин. – Постоянно меня обувает!
Да, сколько Мормышкин не играл с компьютером в шахматы, умная машина всегда его обыгрывала. Обыграть компьютер стало у Мормышкина навязчивой идеей. Он записался в три шахматные секции, всюду – на работе, в электричке, дома – играл сам с собой в маленькие магнитные шахматы или разбирал задачи из шахматных журналов. Через год, основательно натренировавшись, поднабравшись теории и на практике обыграв всех пенсионеров во дворе, Мормышкин снова сел к компьютеру. Ловко разыграв испанскую партию, он провел пешку в ферзи и через два хода смачно влепил глупой машине красивый мат!
– Наконец-то я его обул!
Счастью Мормышкина не было границ. Он бегал по лаборатории, возбужденно подпрыгивал и весело смеялся. Хорошо, начальство не видело, а то сочли бы его за придурка и вызвали бы «скорую».
А компьютер все так же равнодушно мерцал экраном, триумф Мормышкина был ему абсолютно до лампочки.
«Обувший» компьютер Мормышкин выключил машину и в самом распрекрасном настроении поехал домой.
Однако как мало надо человеку для счастья!
Вовка сложил газету и последний раз взглянул в окно, где мимо поезда пробегали деревья и уже начал пробегать знакомый желтый забор, по которому Вовка ориентировался, что скоро его станция. Засунув газету в карман, Вовка поднялся и, хватаясь за ручки на лавках, пошел в тамбур – на выход. В тамбуре стоял толстый противный мужик с поросячьим лицом. Выпуская целые тучи вонючего дыма, мужик курил отвратительную «беломорину».
– Товарищ, – вежливо сказал Вовка, который сам не курил и абсолютно не выносил папиросного духа. – Вы читать умеете?
– Ну! – хрюкнул «товарищ».
– Вот тут специально для таких, как вы, висит табличка «Не курить!». Вы что, не можете дождаться, пока на улицу выйдете?
– Что? – противный мужик дыхнул Вовке прямо в лицо. – В вагоне сиди, козел!
– Извините, но мне сейчас выходить, поэтому я тут и стою. Но это никоим образом не значит, что я должен дышать вашим никотином.
– Да не дыши! – заржал мужик. – Кто тебе не дает?
– Тут написано «Не курить!», а вы курите!
– Ты что, сильно грамотный, – прищурился мужик. – Больше всех надо, да?
– Просто противно нюхать этот дым.
– Да мне наплевать!
– А вот если я тут пукну, каково вам будет? Кстати говоря, таблички «Не пукать!» тут нет, так что имею право. А?
– Да пошел ты!
– Ну что ж, – философски вздохнул Вовка. – Вы сами напросились, пеняйте на себя!
И Вовка оглушительно пукнул.
Густая вонь заполнила тамбур. Толстый курильщик выронил «беломорину», закашлялся и, схватившись за горло, упал без сознания. Запах распространялся, пассажиры, зажимая носы, побежали в соседние вагоны.
Вовка сочувственно покачал головой.
– Из-за одного мерзавца с папиросой столько людей терпят такие неудобства! – и Вовка пнул валяющегося на полу мужика по заднице.
Электричка подъехала к станции, двери раздвинулись, и Вовка вышел на свежий воздух.
Не курите в электричках, друзья! Можно нарваться на Вовку…
– Давид! Домой! – раздалось с балкона одного из этажей девятиэтажного дома. – Пора ужинать!
«Придумают же имечко, – с неудовольствием подумал Поликарп Каллистратович, – и откуда только выдрали такое: Давид?!»
Поликарп Каллистратович подошел к своему подъезду и не смог сдержать возмущение при виде написанного на двери неприличного слова.
– Ну, сволочи! Развелось грамотеев, все двери порасписали!
Войдя в темный подъезд, Поликарп Каллистратович споткнулся о пустую бутылку из-под портвейна.
– Какие скоты! Мало того, что пьют в подъезде, так еще и бутылки кидают честным людям под ноги! И электрик – гад. Лампочки все побиты, а он не чешется!
Поликарп Каллистратович прошел к лифту и убедился, что тот не работает.
– Лифтера расстрелять надо! – в сердцах воскликнул Поликарп Каллистратович. – Лифт никогда не работает! И за что только ему деньги платят! Какое безобразие!
Тяжко вздыхая по поводу окружающих его безобразий, Поликарп Каллистратович поднялся на свой третий этаж, открыл дверь и замер.
– Гражданин Черемушкин? – спросил стоящий в коридоре человек в форме, при ближайшем рассмотрении оказавшийся майором КГБ. Еще двое в форме вынимали из заветного тайника пачки денег и золото.
Сердце Поликарпа Каллистратовича упало.
– Вы арестованы, – сказал майор.
Так органы госбезопасности раскрыли еще одного главаря мафии.
Все началось с того, что Семен Иванович решил сходить на рыбалку. «Наловлю рыбки, ушицы сварю», – думал он, копая червей.
Семен Иванович выбрал место на высоком бережку, возле леса, сел, плюнул на червяка, нацепленного на крючок, и закинул его в воду. Червяк нехотя опустился на дно и притворился мертвым. Мимо проплывал карп. «Склюет», – подумал червяк. «Склюю», – подумал карп. И склевал. Семен Иванович ловко подсек и вытащил рыбу на берег. «Попался», – затосковал карп. «Попался!» – порадовался Семен Иванович и кинул карпа в котел с водой. Уха закипела. Запах был такой, что слюни текли даже у комаров. На запах из леса вышел медведь. Семен Иванович выронил миску с ухой и подумал: «Сожрет!». «Сожру», – согласился медведь. Съев незадачливого рыболова, медведь выплюнул три медных пуговицы и побрел в лес. В лесу его поджидал охотник. «Убьет», – понял медведь. «Убью!» – потер руки охотник, поднял ружье и выстрелил. В медведя он не попал. Ломая кусты, зверь бросился в чащу и там умер от страха. Пуля, пролетев мимо медведя, пригвоздила к дереву ни в чем не повинную муху. Промазавший охотник прилег под кустом и умер с горя.
А все началось с того, что Семен Иванович решил сходить на рыбалку…
– Эй, козел, дай закурить! – послышалось сзади, и Витя оглянулся. Его догоняли четверо здоровенных парней.
«Гопники», – подумал Витя и, ответив– Не курю, – прибавил шаг.
– Тогда дай рубль до понедельника! – не отставали гопники.
– Нету денег! – соврал Витя и побежал.
– Стой! Куда! – припустили за ним гопники.
Витя на бегу вытащил из кармана лимонку, не оглядываясь, бросил назад, и тут же нырнул в кювет, прижавшись к сырой, пахнущей осенью земле.
Рвануло.
Витя вылез из канавы и, не задерживаясь, пошагал дальше.
– Сволочи, – думал он вслух, на ходу очищая пиджак от грязи. – Такую отличную фанату испортил…
28 октября 1992 года от Рождества Христова слесарь Бобиков ожидал конца света. Где-то он услышал или в газете прочитал, что наступит конец света, и поверил в это всей душой.
Утром 28-го Бобиков сбегал в церковь, причастился, налил в бидон три литра святой воды, вернувшись домой, вытащил из кладовки заранее заготовленный фоб и стал ждать.
– Во сколько, интересно, наступит конец? – размышлял Бобиков. – Ясно, не утром. Людям же надо в церковь сходить, то да се… Да и днем, скорее, не станет Господь начинать такое длинное дело, ему ж и пообедать надо, и вздремнуть опосля обеда… А вечером? Да, вечером самый раз! Если б я был Господом, только по вечерам и усфаивал бы концы света!
Рассудив таким образом, Бобиков вытащил из серванта заветную бутылку водки и поставил на стол, рядом со святой водой. Бутылку он хотел взять с собой, чтобы на проходной в рай угостить Святого Петра.
– А чо! Скажу ему: «Давай выпьем, Петруха!» – думал он. – Сядем, как люди, нальем, опрокинем!
Святой водичкой запьем, а там смотришь и сам Христос к нам присоединится. На троих-то оно сподручней! Нальем, опрокинем… Красота!
Рот Бобикова наполнился слюной. Он с вожделением посмотрел на бутылку и сглотнул.
– Нет, – отогнал он навязчивую мысль. – Если я попробую, то бутылка будет початая, Святой Петр может обидеться. Скажет: «Ты что, Бобиков, меня не уважаешь?»