Несколько секунд Джон Сэвэдж молчал, и Маркус знал, что он вспоминает секретную операцию, проведенную работниками Таможенной службы США, и как таможенники раскололи дядю Морти — тот спутался с красавицей шпионкой из Союза — и раздули из этого целую историю. Все усилия Маркуса были теперь направлены на то, чтобы спасти дядю Морти от тюрьмы. Это было крайне важно.
Помолчав, Джон произнес:
— Дядя Морти не ожидал от тебя такой жертвы, Маркус. И никто не ожидал.
— Дядя Морти просто наивный идиот, который задницу от руки не отличит. У него все в порядке?
…Маркус вздохнул, растянувшись на спине, чувствуя, как солнце пропекает его до самых костей. Он заключил сделку с федералами и был обязан придерживаться условий соглашения. Другого варианта не существовало. Доминик Джованни за дядю Морти, только так.
Маркус резко сел, заслышав шум приближающегося вертолета. Шум раздавался с этой стороны острова, не со стороны Порто-Бьянко. Следовательно, это не компания богатых туристов, летящих чартерным рейсом на курорт, — эти бездельники, по всей вероятности, оставили бы в казино тысяч по десять каждый. Нет, это были голландцы, их вертолет через несколько мгновений приземлился на специальной площадке на территории резиденции. По расчетам Маркуса выходило, что минут через десять гости вместе с Домиником уже будут пить чай со льдом в главном здании. Деловые переговоры начнутся гораздо позже. Маркус стянул шорты, сделанные из обрезанных джинсов, и зашел в воду. Не надо спешить. Вода смоет страх, досаду и нетерпение. Меньше всего Маркусу хотелось показаться Доминику взволнованным и слишком заинтересованным. Еще, чего доброго, тот замолчит и быстро отошлет Маркуса назад, на курорт.
Он плавал целых десять минут, не жалея сил. И смыл с себя все, кроме чувства поражения, засевшего в нем слишком глубоко.
Эдди Меркел наблюдал, как Маркус плывет назад среди волн, и думал: «Опасный человек этот Маркус, безжалостный, но совсем не дурак; и он мне нравится». Меркелу понадобилось почти два года, чтобы в конце концов прийти к выводу, что Маркусу можно доверять. Человек-загадка, хитрый, сам себе хозяин, жесткий как кремень, и, несмотря на то что он подчинялся мистеру Джованни, в нем чувствовались силы для принятия самостоятельных решений. Некоторые люди считали Маркуса крепколобым. Черт возьми, достаточно было взглянуть, как он заправляет курортом. Ничто не укрывалось от него, он ничего не упускал из виду. Превратил казино в золотую жилу: все богатые члены клуба и их гости были просто счастливы. Правда, не исключено было, что он прокручивал частные делишки с приезжающими бизнесменами, чтобы потуже набить собственный карман.
Мистер Джованни пока что не доверял ему, по крайней мере на все сто, но, насколько Меркелу было известно, полностью босс не доверял никому. После того как Доминик досконально изучил биографию Маркуса, он поделился с Меркелом, что еще чуть-чуть, и Маркус оказался бы подозрительно хорош: необычайно пестрая и богатая биография слишком хорошо отвечала ожиданиям мистера Джованни. Вьетнам в ранней юности, морская разведка после падения Сайгона, потом служба в ЦРУ, в основном в Европе, — вот вкратце биография Маркуса. Меркел понимал, как подобный опыт превратил Маркуса в человека жесткого и скрытного. Но не мог понять, как такой опыт помог Маркусу стать таким хорошим управляющим курортом. Меркел считал, что мистеру Джованни было грех жаловаться на парня, который помогал ему загребать деньги буквально лопатой.
Меркел наблюдал, как голый Маркус идет по волнам к берегу. Крепкий парень, мощный торс, ни грамма жира, его вечный загар слегка побледнел после поездки в Бостон. Он был настоящим ирландцем, от густых черных волос до синих глаз, но в отличие от тех ирландцев, которых знал Меркел, Маркус никогда не напивался до бесчувствия. Нет, Маркус предпочитал всегда контролировать не только себя, но и окружающих его людей.
Когда Маркус приблизился к нему, Меркел ничего не сказал, только поднял с песка и протянул шорты и майку.
— Мистер Джованни послал меня разыскать тебя, — проговорил Меркел мягким, почти нежным голосом, который звучал нелепо, поскольку им говорил человек без шеи, весивший сто с лишним килограммов.
— Да, я слышал вертолет, — произнес Маркус, стараясь, чтобы его голос звучал безразлично. — Это голландцы?
— На этот раз их трое. Двоих мы знаем — Корбо и Ван Вессел, но женщина нам не знакома. Ее зовут Тюльп…
— Надеюсь, это ее фамилия, — глухо проговорил Маркус через майку, которую натягивал в этот момент.
Меркел кисло улыбнулся:
— Не знаю ее имени, но она жесткая, как камень. Все улыбаются, кивают и выглядят так, как будто сегодня самый счастливый день в их жизни. А Тюльп почти все время молчит. Классные сиськи, — добавил он с отсутствующим взглядом.
Маркус кивнул, застегивая ширинку на шортах.
— Ты белый, как дохлый кит.
— Дай мне позагорать дня три.
— Делорио час назад уехал в Майами. Линк и Лэйси поехали с ним.
Маркус усмехнулся:
— Да, все-таки есть Бог, избавивший нас от этого зануды и драчуна. Я до сих пор никак не могу поверить, что он — сын Доминика. Плоть от плоти, и все такое.
— Мистер Джованни отослал его отсюда. Делорио не хотел уезжать. Паула тоже просилась поехать с ним, но мистер Джованни запретил ей.
— Это плохо. Ну ладно, может быть, Делорио откроет окно в самолете и его туда засосет. А может, станет приставать к Марджи, когда та принесет ему выпить, и она запихает стакан ему в глотку.
Меркел ничего не сказал, ни один мускул не дрогнул на его лице. Но он был согласен с Маркусом: Делорио и его жена действовали на нервы всем. Маркус заметил, что Меркел одет в «свою» форму: белый костюм-тройку и бледно-голубую хлопчатобумажную рубашку с воротничком на пуговицах. На шее был галстук в бело-синюю полоску, на ногах белые итальянские туфли, на мясистом запястье блестел золотой «Ролекс». У Меркела было пять одинаковых белых костюмов и десять одинаковых рубашек.
— Паула попросила одного из ребят отвезти ее на курорт. Она выглядит такой разъяренной, что может, мне кажется, проиграть и обручальное кольцо.
— Так ведь все деньги все равно возвращаются к Доминику, и кольцо вернется.
Меркел произнес, нахмурившись:
— Эта женщина, Тюльп, она мне не понравилась…
— Даже с ее огромными сиськами?
— Есть в ней что-то такое, отчего мороз бежит по коже. Понимаешь, о чем я?
Маркус уже собирался сказать «да», он понимал, что имеет в виду Меркел — у него самого мороз бежал по коже от Фрэнка Лэйси, — когда вдруг со стороны главного здания раздался крик, затем прогремел выстрел.
Меркел, чье сложение благодаря массивной груди и огромным ляжкам подходило футбольному защитнику, помчался, как сорокалетний Джон Риггинз. Маркус последовал за ним, прикрывая лицо рукой, чтобы защититься от хлеставших со всех сторон веток: они бежали по почти непроходимым джунглям.
Маркус бежал так быстро, как никогда раньше не бегал, продираясь сквозь влажные, тяжелые заросли — слуги Доминика ежедневно обрубали их, — и внезапно остановился у самой границы джунглей. Волнение прошло, он стал спокоен. Было слышно, как Эдди Меркел пыхтит где-то позади, быстро догоняя его.
Маркус сосредоточился на том, что открывалось его взору: мозг работал как часы. Прямо перед собой он видел большой дом из выкрашенного в белый цвет кирпича, с ярко-красной черепичной крышей; гибискус, орхидеи и тропические лианы спускались по стенам и обвивали окна — там никто не прятался. Перед домом стоял Доминик Джованни, держась за свою руку. На нем были белая рубашка с открытым воротом и белые брюки, и кровь просачивалась сквозь пальцы и струилась по руке. Яркая белизна сорочки Доминика контрастировала с насыщенным алым цветом крови, и у Маркуса при виде этого зрелища свело желудок.