В один прекрасный момент — ни хрена он не прекрасный, конечно же, а форменный ад, на самом деле — «я хочу быть тобой» и «я хочу тебя» мешается в единую кислотную кашу из мысле-чувств-ощущений. Это какое-то фрейдистское помешательство, вроде «зависти к пенису», только с железками в голове.
И гадко это, нечестно по отношению к настоящей Юле Сергеевой, той, которая из плоти и крови. Настоящее преступление. Она ведь тоже человек — плачет и смеётся, ест и спит, любит кого-то и о чём-то мечтает, только в мозгу, перекорёженном постоянным контактом с приборами в проклятом ЦУПе, клинит, перещёлкивает и заедает.
У Юли редкая, почти исключительная модификация — чип для управления любыми техническими устройствами на основе Сети. Она подключается к ним, не используя никаких посторонних приборов. Фактически она может вести космолёт силой мысли. У Данила от мысли об этом коленки подкашиваются, и возбуждение расходится мелкой дрожью по рукам. Он бы душу продал за такую возможность.
Он прощается с коллегами и собирает вещи, чтобы отправиться из своего космопорта, где последние пять лет ловил падающие торговые суда, на Байконур, откуда отправляется крупнейшая за последние годы исследовательская экспедиция. Нет, Данил, естественно, не будет принимать в ней участие непосредственно. Лучшие кадры не пускают в космос. Слишком опасно, слишком непредсказуемо. В космос отправляют тех, кого не жалко пустить в расход. Модификантов, например. Юля будет на борту, а он будет их координатором на Земле. Но сначала он должен кое-что сделать. *** Данил сидит в приёмной подпольной клиники. Ничто не указывает на род деятельности этого заведения. Всё чинно, чистенько, мило даже в какой-то степени. Но здесь ему раскроят череп пилой для лоботомии и вставят чип, и больше он никогда не будет чувствовать себя во власти машин. Он сам будет над ними властвовать, вместе с Юлей.
Несмотря на напряжение, он умудряется задремать.
В его руках пила для трепанации, и Юлькин череп он режет легко, как бумагу. «Так и надо», говорит она. И всё залито вишнёвым — кровью, густой и липкой. Она плачет, но просит не останавливаться. Он не останавливается.
«Боже, что же я делаю», — просыпается он с единственной мыслью. Уходит из клиники. Так не надо, что бы ни говорила Юлька во сне.
Посмотреть в глаза — не смеет. Хотя он знаменитость, гордость, герой. Ему всё можно, а в глаза смотреть нельзя. Она замечает.
— Я не слепая, можно смотреть мне в глаза, — резко говорит Юля. — И не заразная.
Он умирает от стыда. Он ничтожество. *** Полёт проходит на удивление спокойно.
На третьи сутки по межгалактическому одного из коков отправляют на гауптвахту, дальше всё идет без происшествий. Хотя…
Данил звонит ночью. На дежурстве Серёга, отличный компанейский парень, вот только модификант — умеет светиться в темноте, такую модификацию особенно и не скроешь. Тяжко ему, наверное, пришлось.
— Юлю позвать? — спрашивает Серёга.
— Нет, не надо. Пусть спит.
Ещё чего, будет он своей паранойей терзать весь экипаж. Отклонение незначительное, совсем пустяковое. Это от мыслей всяких дурных. Ничего перед свадьбой на других девушек заглядываться.
— Братан, тебе бы отдохнуть: поспать, вкусно поесть, воздухом подышать, а ещё лучше — сводить красивую девушку на свидание. Ну что ты кривишься, не завтра же в ЗАГС я предлагаю, знаю, что у тебя невеста, просто своди в ресторан, поболтай о ерунде, потанцуй, а там, может, и отпустит.
Данил не хочет дышать и вкусно есть. Он хочет туда, в космос.
*** Искин перенаправляет его прямо на Юлю, прямо ей в голову. От этой мысли слабеют колени. Они видят друг друга на экране, но общаются напрямую, без искина.
— Ты чего-то хотел?
«Тебя хотел. Целиком и полностью».
— Проверял маршруты с Серёгой, к тебе нечаянно подключился.
— Ясно… — Лицо её сделалось недовольным. — Тогда хорошего дежурства.
— Я не на дежурстве вообще-то, — ответил Данил.
— Сейчас четыре утра по межгалактическому.
— Мне не спится, — выдает он универсальную отмазку.
— Мне, признаюсь, тоже… — В лице её происходит какая-то неуловимая перемена. — Чем бы ты хотел заняться?
Данил чуть не поперхнулся кофе (да, он пил кофе ночью, у него просто работы много скопилось).
— Это что, попытка флирта? — Рот сам расплывается в улыбке.
Юля краснеет под всеми своими слоями штукатурки.
— Я никогда не…
— Никогда не флиртовала?
— Да. Люди меня сторонятся.
— Люди — идиоты.
— Но ты же популярен, тебя любят люди.
— Всё равно они идиоты. Да и любят они меня не по-настоящему, а за мои достижения. Любить-то надо просто так. Наверное. Я уже не уверен.