– Чую, – прошептал он. – Сильное чужеродное ментальное поле. Направленное воздействие на ауру… Ой, лышенько, какие чакры-то незащищенные! Так, а эта слабенькая порча к вам, Вика, отношения не имеет. Это соседка с нижнего этажа свекровь свою пытается со света сжить… Ладненько, надо идти.
Едва касаясь двери, ведьмак указательными пальцами обеих рук начертал замысловатый знак Общей Безопасности. Знак несколько секунд радужным узором повисел в воздухе и растаял, оставив напоследок легкий аромат дихлофоса.
В прихожей нам втроем было тесновато, но мы с Мулен Ружем терпеливо ожидали, пока Мыкола заговорит все четыре угла входной двери плюс замок и дверной глазок. Я слушала украинизированную версию заклятий и сожалела о том, что до сих пор неспособна на такое же. Ну чем этот ведьмак лучше меня?! Посмотреть не на что. Белобрысый, длинноногий, костлявый, нос бульбой (на кончике алым светофором горит чирей). Борода висит клочьями. Шаровары подвязаны кушаком, а из-под них выглядывают армейские ботинки вроде тех, что надевал славный парень Рембо. Поверх обязательной рубахи в петухах наброшена куртка, вся в стальных шипах и заклепках. Байкер… Нет, метлайкер!
Но мне грех говорить о нем плохо. Он такое дело делает, которое спасет мне жизнь. Если, конечно, защита устоит супротив Огненного Змея.
– Пошли дальше, – скомандовал было Мыкола, покончив с дверью, но вдруг ринулся в туалет. Мы – за ним и увидели следующее зрелище. Ведьмак бросился к унитазу, засунул в него руку по самое плечо, пробормотал что-то сквозь зубы и с торжествующим криком извлек на свет ту самую гадючку, которую столь любезно оставил мне Баронет.
– Вот он, вирус поганый! – засмеялся Мыкола, дохнул на гадючку пламенем, а оставшийся пепел аккуратно ссыпал в мятую пачку из-под «Парламента».
– А если Баронет узнает… он сказал, это его любимый малыш… – боязливо пробормотала я.
– Ни хрена! – жизнерадостно обнадежил меня Мыкола. – Я еще тут трошки пошукаю и виртуального змейка создам. Ну, морока. Не отличить.
Он сбросил вымокшую куртку на пол в прихожей и тщательно помыл руки, причем мыло достал из кармана собственных брюк.
– Мыло наговоренное? – тоном знатока спросила я.
– Та ни… Просто антибактериальное, с триклозаном. Мало ли какую гадость подцепишь, – пояснил ведьмак из Киева и отправился творить чары в гостиную, где его уже поджидал Мулен Руж.
– А що это, доню, оселя у тэбе яка обмежена! – фамильярно заявил Мыкола, осматривая критическим взором мои апартаменты. Критиковал он, видимо, только на родном языке.
– Чем богаты, батюшка, тем и рады! – в тон ему заявила я.
– Чого не волхвуешь, чого гаешься? Дивчинам та жадмеркам долю наворожити, мужика присушить – перво прибыльно дило! Запанувала бы яко та прынцеcca Диана!
– Не люблю я гадать, да и не обращается ко мне никто. В городе есть какие-то специалистки по проблемам женского счастья, к ним все и идут.
– Ха! Специалистки! Да рази ж ты не ведьма природная?! Давай-ка эмигрируй к нам до Киева, у нас там природные нарасхват. Щоб мене больше сала не исть!
– Спасибо за приглашение. Я подумаю.
Мулен Руж деликатно покашлял.
– Мыкола, ты того… Дело делай, а не мову размовляй. Сам, чай, видишь, у девушки проблема серьезная, не до светских разговоров ей теперь.
– Не москаль, розумию… Да шоб найкрайше охопити сию роботу, мине надо мудровати не однаково! – развел руками Мыкола и, видя мои несчастные глаза, спросил: – Свечи в доме есть?
– Стеариновые?
– Ой, лышенько! Я ворожу или шо? Ты видьма или хто? Черного жиру свечи, покойницкого! Да травы давай, вот по списку: пивзея обыкновенная, урыльник беспочвенный, крохобор полевой. Шукай!
Ну не дура ли я?! Все свои гербарии погубила. Может, еще что осталось?..
– Я сейчас, на кухне поищу. Я мигом!
Уф, ура… Не до всех запасов добрались мои карающие руки. В старом керамическом горшке с притертой крышкой я обнаружила несколько холщовых мешочков, перевязанных старыми резинками. Мешочки пахли, как стог июльского сена, и мне неожиданно захотелось в деревню. Может быть, и впрямь все бросить, уехать к развалинам бабушкиного дома и попробовать там, среди полей, огородов и силосных ям наладить свое непутевое бытие? Отрекомендуюсь потомственной целительницей, стану пользовать людей травами от ревматизма и запоев… Есть, кстати, у меня и кое-какие фитотерапевтические разработки, перед которыми даже знаменитая «Виагра» бледнеет. Бабы деревенские мне благодарны будут, рождаемость резко повысится… А оплату за свои праведные труды попрошу производить продуктами натурального хозяйства. Чем не жизнь? Всегда будут на столе молоко, творожок, телятинка паровая… Фрукты, овощи, огурчики, поми… Нет, только не помидоры, ненавижу с детства! Яйца свеженькие, хотя нет, яйца я тоже не ем принципиально, опасаясь повышения уровня холестерина. Домик мне отремонтируют отзывчивые поселковые мужики с крепкими, надежными, заскорузлыми руками… Правда, предварительно мне придется этих самых мужиков вывести из запоя. Зато вечерами, когда усталое солнце будет медленно опускаться в тихие воды заросшей ивняком реки, я буду сидеть у окошка, лузгать семечки и обсуждать с соседками подробности последней драки между Васькой-механизатором и Петькой-коновалом. Идиллия. Пастораль.
А еще можно согласиться с вариантом киевского ведьмака и стать ведьмой в ближнем зарубежье. Только… Все такие размышления больше похожи на трусость. Не буду я бояться. В конце концов, я ведь могу и обряд вызывания Последнего Героя совершить, чтоб узнать от него время собственной смерти. Все природные ведьмы имеют в этом вопросе преимущество и почти все знают, сколько им отпущено. И поэтому абсолютно бесстрашны перед лицом самых различных катаклизмов, начиная от мировой революции и кончая эпидемией кариеса.
– Вика, что так долго?! – кричит Мулен Руж.
– Иду.
Ведьмак поразвязывал все мешочки, из трех достал невзрачного вида сушеные травки и сложил их в большое хрустальное блюдо, вытащенное из серванта без моего на то согласия. Я не стала возражать, а то совсем некомпетентной меня сочтет. Уже и так с магическими свечами опозорилась, а сколько раз себе напоминала: зайди в магазин, купи!
Из небольшого замшевого заплечного мешка Мыкола извлек пять черных дурно пахнущих свечек и, начертив мелом прямо на ковре гексаграмму, расставил свечки в ее вершинах. Шестая, свободная вершина была ходом, куда скроется все изгоняемое из моего дома зло. В центре гексаграммы поместилось блюдо с травами. Мыкола внимательно посмотрел на кучку травы, и та незамедлительно загорелась зеленоватым пламенем.
По гостиной заклубился дым, все свечи неожиданно вспыхнули, и пламя их было черным. Мне стало не по себе.
«Учись, дура, учись, – мысленно шипела на себя я. – Смотри теперь, как настоящие специалисты работают».
– Вика, на колени, – негромко скомандовал Мыкола. – Куда?! Напротив хода, сущеглупая!
Мулен Руж, дабы не мешать процессу, деликатно удалился в угол комнаты и сел на кадку с фикусом. А ведьмак начал ходить противосолонь вокруг меня и гексаграммы, нараспев говоря древние слова Заклятия Очищения.
– Домести-доместос, санита-санфор, о, комет, комет! Прилл, прилл, о, фэйри!
В моей квартире будто возникли несколько вихрей, сметающих все на своем пути. Я увидела, как на вершине гексаграммы возникла черная воронка, с гудением всасывающая в себя нечто вроде засохших личинок… Да, поднакопилось у меня ментального мусора. А Мыкола продолжал:
– Дося, ася, ваниш, сорти! О, персил-пауэр-перлс с его Великой Биосилой! Би-макс! Би-макс!
Он воздел руки и резко хлопнул в ладоши. Все мгновенно стихло. Мало того. На ковре я не увидела ничего, кроме самого ковра, причем идеально вычищенного. Великолепно. Мне ни в жизнь не добиться такого блестящего результата. Жаль только, что с редкостным хрустальным блюдом мне пришлось расстаться.
– Ось-ось! – ведьмак вымученно улыбнулся и вытер пот со лба. – Полдела сделано. Вирус я определил, системку, ох, то бишь квартирку твою, почистил. Сейчас защиту поставлю, и все будет безопасно, как в президентском сортире. Там тоже я работал!