Дверь отворилась. Толпа людей в изношенной одежде, покрытой пылью и грязью, тусклый свет, исходивший от костров и глаза. Глаза такие разные, но такие одинаковые. В толпе я сразу увидел мальчишку, который стоял впереди всех, а также Цветочника, Хомяка и Снайпера, последний курил свою самокрутку. Вероятно, через час он уже будет на Лоскутной, где его будет ждать алкоголь и девушки. А впрочем, какая теперь разница? Алита, как глава станции, начала свою речь, которую мы временами дополняли, чтобы поддержать её. Потом, когда ей стало трудно говорить из-за кома в горле, Армия закончил тем, что поблагодарил всех и пожал руку каждому. Теперь глаза у людей были совсем разные. Все люди принимают смерть по-своему: кто-то молча осознает этот факт и идет вспоминать свою жизнь; кто-то начинает рыдать – их успокаивают третьи, плачущие сами, но уже давно смирившиеся. А я? А я пошел наверх. Там дышится легче. Армия похлопал меня по плечу и сказал, что у него будет важный разговор для меня. - А я и не ухожу. Не дождешься. – Пошутил я, но улыбнуться не получилось.
Близилась ночь, поэтому люди на посту предупредили меня, что в моем распоряжении не больше часа. Отлично. Этого вполне хватит. На улице пылал яркий закат, а воздух был необыкновенно чистым и свежим после дней, проведенных под землей. Теперь уже не было нужды сидеть в метро. Послышались звуки, исходившие снизу. Десятки людей поднимались вереницей без каких-либо вещей или еды. Они хотят умереть там, где появились на свет. Это было желание, достойное именования “человек”. Они все молча продвигались в сторону опускающегося солнца. Среди них были знакомые мне лица: это Цветочник, улыбнувшийся мне на прощание, Зубной с его любимой зубочисткой и белой ухмылкой во весь рот, Хомяк и многие другие, с кем я выживал бок о бок все эти месяцы. Прощаться очень трудно. Не люблю это делать. Толпа людей шла на запад, где опускалось солнце впервые за целый год. Вероятно, так и должно было случиться. Десятки силуэтов постепенно отдалялись от меня и в конце концов растворились в последних солнечных лучах. Свет уходил, и я решил спуститься обратно. У меня еще были незаконченные дела. Внутри осталось не более десяти человек. Снайпер, как и ожидалось, давно отправился к пьяному старику в одиночестве.
Прошло почти две недели. Осталось шесть человек: Я, Армия, его парнишка, Алита и остальные, уже погибшие. Мы с мальчишкой чувствовали себя хорошо, а вот мои товарищи были на последнем издыхании. Нет, только не это. Подумал я. Это будет самая злая ирония за всю историю существования человека. Не смейте. Но мои опасения подтверждались с каждым тяжелым вздохом Армии и Алиты. Они кашляли и выплевывали сгустки крови в моей палатке. Я положил их на кровати, собрав множество вещей для удобства и мягкости. Мне не оставалось ничего более, кроме как просто сидеть рядом и бездействовать. Я снова не могу помочь своим близким. Я теряю их на своих руках. - Эй, дружище, ты чего такой невеселый? Все же отлично! – Сквозь кашель перебил мои мысли Армия. - Я и не грущу, ты чего? Тебя же никакая зараза не возьмет. - Помоги девочке, а потом я скажу тебе кое-что. Алита уже не могла дышать, её легкие наполнились кровью, а глаза стали стеклянными. Она сидела на моем матрасе в палатке. - Тише, солнце! Ты чего? Все хорошо, не волнуйся. Я рядом, я рядом с тобой. Ничего не бойся. - Она горько плакала, опустившись мне на плечо. - Запомни меня, пр-рошу. – Сказала она с таким трудом, что потратила на это почти все свои силы. Она окончательно рухнула на меня и её дыхание стало еще более прерывистым. - Как тебя зовут? – Я еле сдерживал слезы. - Катя. Я Катя. – Она умирала. - Какое прекрасное имя – Катя. Катя, я рядом, слышишь? Ты не одна. - Мне страшно. - Не бойся, Катя, не бойся. – Я держал её за руку, и в последний миг она сжала её так крепко, будто бы цепляясь за жизнь в последний раз. Она умерла у меня на плече. Слезы уже давно залили мое лицо. Я аккуратно положил её на постель, закрыл её все еще мокрые глаза и поцеловал в пока ещё горячий лоб. Её чудесные веснушки ярко выступили на уже мертвом, багровом, бездыханном лице. Я отпустил её пальцы и сложил их на груди. Я положил ей её любимую книгу – это была Алиса в Стране Чудес. Прощай, Катя.