А вот и четырехсотый метр. На каждом посту до пятисотого сидел лишь один человек, которого сменяли раз в десять часов. Свет повсюду начал потихоньку угасать. Я зажег фонарик, прикрепленный к голове и пошел дальше вглубь. Этот туннель был необычен: идя по нему, ты спускался все ниже и ниже, так как он был проложен с сильным уклоном. Уходя еще дальше от станции, сырость становилась все более осязаемой, а количество капель, падавших с потолка и стен, лишь увеличивалось. Пока я шел, холодный, скользкий ветер проносился взад и вперед, а аккомпанировало ему какое-то мертвенное завывание, исходившее из глубины. Если оказаться тут впервые, можно было уверовать в существование подземного монстра гигантских размеров. Но на деле, это был лишь обычный сквозняк, гулявший тут всегда. Я прошел еще один пост – семисотый. Да уж, Алита чересчур любит безопасность. Вероятно, поэтому мы до сих пор живы. Затем, спустя долгое время в абсолютной тишине, до меня наконец донесся легкий смешок и знакомые голоса. Я ускорился – оставаться одному в любом случае хотелось, как можно меньше. Подойдя, мне в глаза ударил свет. Пост представлял из себя обычные мешки с барахлом, песком, несколько арматур и прочий хлам, сплетенный между собой, что выливалось в ограду, высотой менее одного метра. Перед этими баррикадами ребенка были аккуратно разложены вещи. В середине находился небольшой костер, который не закрывал обзора, но и грел лучше любой сигареты; несколько писклявых стульев; а около стены находилось пару ящиков с запасом патронов и с дровами для поддержания огня. На всех дальних кордонах был еще и матрас, что лежал чуть поодаль в сторону станции, чтобы один из отряда (а отряд всегда включал в себя двух бойцов, если это не охрана главного входа или детский сотый метр), но на девятисотом метре матраса не было – Алите было необходимо внимание и постоянная готовность сразу двух человек. Наверное, это правильный подход. Сейчас вокруг костра сидело три человека: Армия, который, судя по неразобранному рюкзаку, сам недавно здесь оказался; новенький рядом– Горбатый. Его так прозвали за горбинку на спине и длинный нос; а подле него, полулежа расположился тот самый бывалый -человек, опыт которого может сравниться с опытом Армии, моим или Алиты. Его все звали Снайпером за его меткость и хладнокровие. Это был настоящий вояка и знаток своего дела. В метро ни у кого толком не было волос – вши и прочая дрянь всегда преследует животных и людей, даже после конца света – вот и у него на голове красовалась пустота. Ростом он был даже выше Армии, а это большая редкость, уж поверьте. Снайпер никогда не славился невероятной силой, но телосложением был весьма спортивным, что сильно упрощает жизнь в наших реалиях. До большого взрыва он работал в тире, где и научился стрельбе. Характером не вышел, зато был стойким человеком. Мы с ним особо никогда не общались на задушевные темы, так что большего я о нем сказать не мог. Когда я подошел вплотную, раздался одобрительный возглас Армии. Подав руку по старой привычке каждому, я снял с себя рюкзак и вытащил из него несколько поленьев. Но поглядев вокруг, понял, что Алита, видимо, сказала о проблемах со светом не только мне. Разложившись поудобнее, я настраивался на долгую смену – самое ужасное находиться на том посту, где оканчивается последний оплот человечества, а дальше лишь тьма и неизвестность. Люди привыкают ко многому, но к этому привыкнуть невозможно. Ты либо становишься последним циником, которому плевать вообще на все, либо ненавидишь этот последний оплот всеми фибрами души. В самом начале ничего не происходит, даже весело бывает, но спустя несколько часов ты начинаешь вслушиваться в темноту, в пустоту – а в эти моменты все больное внутри вылезает наружу и грызет тебя. Очень многие за несколько лет под землей сошли с ума – это нормально. Выдержать давление монолитных стен, кроме которых есть лишь страх и безнадежное, жалкое существование – зрелище не самое приятное. - Как добрался, добрый молодец? – С нескрываемой улыбкой пошутил Армия. - Знаешь, даже не помню как дошел. –Я действительно пропустил момент, когда я резко оказался в нужном месте, но был рад сидеть в компании приятных и проверенных товарищей, если не брать в расчет зеленого, хотя он, как мне говорили, был нормальным парнем, самым обычным, немного застенчивым, на рожон не лез, задания выполнял исправно – а это ценилось во все времена.