Огромные черные глаза смотрели, не мигая, куда-то в пространство, но видели все и всех, даже стоящих за спиной слуг. Он чуть посторонился, пропуская их вперед, поскольку они — основные лица предстоящего спектакля. Вперед выходит его любимая Мразь. Грязно-синего цвета с зелеными пятнами и вся покрытая слизью. Тело ее подобное надутому резиновому мешку, абсолютно не имело головы, только один глаз и рот-отверстие под ним, через которое Мразь то и дело пускала пузыри. У нее не было верхних конечностей, лишь короткие толстые ноги, неспособные оторвать брюхо от пола. При каждом движении вся Мразь колыхалась, подобно желе.
Вслед за ней в дверь пролез Слуга. Главный Слуга. Он сер, поджар и мускулист. С кабаньей головой, украшенной огромными клыками, козлиными ногами и бычьим хвостом, на самом конце которого бантиком завязана красная ленточка. Пальцы рук его оканчивались тигриными когтями. Он тащил на поводке огромную, со свинью, Мокрицу. Неимоверное насекомое, перебирая десятью лапками и покачивая метровыми усами, отправилось обследовать комнату. Подойдя к юноше, оно коснулось его своим членистым телом, и тот, выведенный из шока этим прикосновением, бросился к окну, но что-то большое, неопределенное, ввалилось ему навстречу и распахнуло огромную пасть, усеянную десятью рядами зубов. Было еще одно окно… но Слуга одним прыжком настиг его, уронил на пол вниз лицом и своими страшными когтями вырвал ему глаза. Дикий, режущий душу крик вырвался из груди юноши. Он ненадолго вывел девушку из оцепенения: она закричала пронзительно и тонко. Но повелитель устремил на нее свой черный взгляд, и девушка снова омертвела. Слуга между тем разорвал грудь жертвы, кровь ударила фонтаном, обрызгивая палача, на что тот, довольно хрюкая, достал сердце и преподнес его хозяину. Оно, похожее на сгусток живой крови, последний раз вздрогнув, навсегда замерло. Аорта, выдранная наполовину, содрогается, роняя алые капли. Большая лужа крови растеклась возле свежего трупа. Повелитель принимает дар, в знак одобрения кивает.
— Он — ваш.
Слуга повернулся к жертве, и жуткая трапеза началась.
Пожилая женщина перешагнула через порог, вскрикнула и осела на пол. Седой мужчина, оторвавшись от грядки с ирисами, взбежал на крыльцо и замер у косяка. Прямо перед глазами одиноко раскачивалась голова его сына, привязанная за волосы к лампе. Вместо глаз — черные рваные раны, усеянные огромными черными мухами. На полу у стола — растерзанное тело. Его невозможно узнать, но отец узнал.
Ветер дул в окно, бил в нос запахом падали. Мужчина старался не дышать. А в дальнем углу, поджав ноги, сидела голая девица с неестественно белыми волосами и огромными круглыми черными глазами, неподвижно устремленными в одну точку. Со стола, из тарелочки со спелыми сливами, два глазных яблока смотрели на него неживой голубизной мертвых зрачков. Мужчина взял женщину на руки и вынес в садик.
Экран погас. Сниж щелкнул выключателем — вспыхнул неяркий голубой свет.
— Ну, как тебе «дачная идиллия»?
Второй поднял на доктора растерянный взгляд.
— Что это?
— Это все, что нам удалось вытянуть из блока ее памяти. Будем так говорить.
— А это не сон? — с затаенной надеждой спросил кибер.
— Увы. Сны лежат на другой полке. К тому же я был там после. Видел глаза в тарелке… Ошибка исключена.
Второй молчал.
— Теперь ты веришь? — спросил его Сниж, хотя вопрос был излишним.
— В красном это ОН? — металлическим голосом спросил Второй.
— Да, — выдохнул Сниж.
— Когда выходить?
— Завтра. Здесь вся информация о нем. — Сниж протянул Второму магнитный диск. — Все, что нам известно. Ознакомься. Потом я тебя подготовлю.
— У меня одна просьба, Док, — вдруг заявил кибер.
— Слушаю, — ответил доктор, удивленный таким заявлением.
— Не надо меня провожать.
— Как знаешь, — кивнул Сниж и поправил очки.
Второй ушел рано утром, когда все еще спали. За спиной был маленький рюкзачок, а впереди дорога в неизвестность. А он просто шел, наслаждаясь утренней тишиной и свежестью лесного воздуха. Вдруг чей-то взгляд коснулся его спины. Немного помедлив, кибер обернулся. На балконе стояла Лора. Растрепанная ночным сном, в одной короткой рубашке, она смотрела ему вслед. Второй прибавил шагу, чувствуя в груди что-то новое, щемящее.