Пауль, чтобы скрыть наворачивающиеся слезы, быстро пошел дальше. Ах, бабуся! Как хорошо, что ты остановила, и угостила, и доброе слово сказала! Что за своего, за одного из этих, что едут навстречу пулям и смерти, приняла. Да, должно у него всё получиться, должно. Не может не получиться!
Пауль вышел за ограду станции, пересек привокзальную площадь. От продуктового магазина, где у крыльца две девчонки торговали семечками, было хорошо видно, как забегали все на перроне, как дернулся состав, как замахали руками женщины и как опустела постепенно платформа, когда эшелон ушел. Пауль попросил у девчонок четвертушку старой местной газеты и пошел от магазина по улице еще дальше от вокзала. Отойдя на несколько кварталов, он остановился.
«Так, теперь, пожалуй, можно», подумал он, вытащил из кармана бутылку самогона, завернул ее в обрывок газеты и повернул обратно. Он шел всё быстрей и быстрей. Привокзальную площадь пересек уже бегом. Тяжело дыша, с бутылкой в руках взбежал на почти пустой перрон. Увидел: у входа в вокзал стоят двое в военной форме, с красными повязками. У одного на повязке надпись «комендант», у другого – «военный патруль». Пауль подбежал к ним.
– Поезд... куда поезд? – задыхаясь, спросил он.
– Какой поезд? – сурово посмотрел на него тот, что с повязкой «комендант».
– На фронт поезд... тут стоял... Кунаки сказали, долго стоять будет, иди, Ахмедов, самогон доставать. Вот, самогон есть, поезд нету, кунаки нету...
– А ну-ка, пойдем, я тебе сейчас покажу самогон! – сказал офицер.
Они подошли к двери с надписью «военный комендант», которую Пауль заметил еще раньше, зашли в комнату. Комендант сел за стол, на котором стоял телефон, патрульный сел на скамейку у двери. Пауль подошел к столу.
– Документы! – сказал комендант.
– Нету документы, – ответил Пауль. – Поезд документы, старшина документы.
– Номер поезда?
– Номер поезд?.. Не знай номер поезд. Забыл номер поезд.
– Фамилия?
– Мой фамилия? – спросил Пауль.
– Ну а чей же?.. Тьфу, ты черт... Моя что ли? – крикнул комендант.
– Мой фамилия Ахмедов.
– Звать?
– Али звать.
– Отчество?
– Отец Ахмед был.
– Ты что, татарин, что ли?
– Ага, татарин… Вообще-то азербайджан я, но можно и татарин.
– То есть как это можно и татарин?
– А нас там и татарин звали.
– Где там?
– В Грузии.
– В какой Грузии? Кто звал?
– Ну, немцы звал.
– Немцы в Грузии? Ты что, – комендант вытаращил на него глаза, – ошалел что ли? Ну-ка, давай всё по порядку. Где родился?
– Как где родился? В Грузии родился, Люксембургский район, село Кабанахчи, там родился.
– А почему азербайджанец?
– Кабанахчи азербайджаны живут. Азербайджанский село.
– А татарами кто называл?
– Ну, много кто. Немцы тоже.
– Какие немцы?
– Ну, немцы, наши немцы. Люксембург райцентр был. Люксембург совсем немецкий село был. Там немцы жил. Давно-давно жил. Еще когда царь был. Другие немцы, не фашисты. Кабанахчи близко от Люксембург. Шесть километр. Может, десять. Я туда много ходил. По-немецки говорить знаю. Гутен таг, айнс, цвай, драй, вот. А теперь на фронт ехал. Кунаки сказали: иди, Ахмедов, самогон доставать. Вот, самогон есть, поезд нету, кунаки нету...
– Опять ты про свой самогон! – рассердился комендант, и Пауль с облегчением отметил, что удалось-таки перевести разговор снова в нужное направление. А то про Люксембург и про немцев он зря тут, наверное, сказал.
– Махлаков, отведи-ка его. Завтра разберемся со всеми… Иди, азербайджан, можно и татарин... – махнул он Паулю рукой. – Самогон-то оставь! А то напьешься еще тут…
Патрульный провел Пауля в здание вокзала. В дальнем углу отрыл перед Паулем дверь: «Заходи». Пауль зашел. Дверь за ним захлопнулась. Щелкнул два раза замок. В помещении было темновато, и Пауль посмотрел на маленькое, в грязных подтеках, окно. Окно было высоко. На нем была железная решетка…
Его вызвали на следующий день, перед обедом. К этому времени Пауль успел понемногу узнать обо всех, с кем пришлось ему переночевать. Четверо находились здесь уже несколько дней. Они отстали от поездов, шедших на фронт. Один был уже в солдатском обмундировании. Были здесь и молчаливый угрюмый парень, его сняли с поезда, идущего в тыл, и толстая тетка с большим узлом. Прислонившись к стенке, сидел парнишка лет тринадцати, конопатый, заросший, неумытый. Его вытащили из-под танка в эшелоне, шедшем на фронт. Может быть, его и не обнаружили бы, да приспичило его, по маленькой нужде, на станции да еще днем. Ну, он прямо под танком. А тут часовой мимо проходил, видит, что-то течет...