— Точно?
— Да, Славик. Точнее быть не может! Экстрасенс ты наш! Прям в точку попал. Хвалю. Так смотришь и в рот тебе заглядывать стану. Так, может, и дочку, и батю прикончил...Тёрки какие-то у него с семейством были, что ли?
— Может, дед его узнал?
Молодой специалист задумался.
— Похоже, моё первое дело ещё не провалено. Шансы есть. И кто же ты такой… — загадочно спросил молодой специалист, вглядываясь в пространство
— Надейся и мечтай… — хлопнул его по спине следователь.
Часть 6. Незнакомка
Город N. Декабрь 2013 г.
Он был паинькой. Мыл полы, убирался, готовил ей завтраки, чай… добавляя в него рисперидон. Совсем немного, чтобы старушка немного расслабилась и подобрела. Поделился со старушкой, просто отрывая его от души. Игорьку это средство, профилактическое, как говорил доктор, помогало. И старушка была довольна. Прониклась. А какие задушевные вечера они проводили за чтением Достоевского. Они вытягивали из него всю душу, выворачивая наизнанку. Умел же, паршивец! Благодаря этому гению он продержался до сентября, а потом очень быстро убедил старуху продать квартиру.
Юсикевич дёргал его весь месяц, в ожидании, но быстрее только кошки родятся. Может, потому и не заплатил. Игорь помог старухе, как говорится «от и до». До тех пор крутился вокруг неё, пока не получил свои денежки. Совсем немного, столько, сколько не хватало на покупку собственного жилья. Обошёлся без миллионов Юсикевича… Он проявил максимум терпения, такта, благоразумия. Он заслужил. Он был на пределе. И частенько задумывался о том, что не спустит с рук новому русскому. Одним словом — миллионерзость!
Пока Игорь возился с бабкой, рассчитывая, что второй клиент наконец созреет с продажей квартиры, тот тянул кота за хвост, потихоньку повышая цену. И такая желанная квартирка, дитя, мысли о которой он вынашивал пятый год, казалась с каждым днём всё недостижимей.
— Вот засада! Обложили со всех сторон. Ну почему всё должно быть так сложно? — пиная углы крепких дореволюционных домов, злился неудачливый риэлтор. Один угол надломился и перед ним упала огромная глыба штукатурки. Парень оглянулся. Темнело. Наверняка, никто не заметил его гнева. Из окон лился ровный свет, жильцы пили чай на кухне или смотрели «Обратную сторону луны». Какая-то мелкая зануда отстукивала гаммы на клавишах расстроенного пианино, далеко выл дворовый пёс, а над подъездом рядом мигала умирающая лампочка.
Нос покраснел и за шиворот падали крупные холодные снежинки и хотелось выть как тот бесприютный пёс — долго и жалобно. Он съёжился и выше натянул шарф, вытягивая его из ворота пальто.
— Пора навестить моё гнёздышко, настроение самое то, — вслух произнёс Игорь.
Снова снимать жильё, причём на месяц-другой, он не видел никакого смысла, и продолжал окучивать негодяя Окунева, трепавшего ему нервы с квартирой. А параллельно подыскивал для подстраховки ещё один вариант. Жаль. Эта квартира ему особенно приглянулась. Окуневская трёшка очень походила на ту, где Игорь провёл своё детство. Чистое, полноценное детство с мамой и папой. Всё изменилось в один момент, когда папа хлопнул перед носом дверью и ушёл, бросив его навсегда. Тогда они переехали из трёшки в полуторку, где мамка его тоже предала… Стала водить в дом омерзительных чужих мужиков.
Возвращаясь поздно вечером от Окунева, он вспоминал свой двор — похожая, как две капли воды, ободранная штукатурка на стенах домов, тротуары, огороженные низкими перилами, сваренными из труб, вазоны из автомобильных шин. Деревца ранетки, черёмухи и сирени, в окружении незабудок и ландышей, которые сплошным ковром покрывали землю. Подъезды, утопающие в асфальте с ветхими подпорками для искорёженных крыш. Точно так же как здесь.
Он всегда думал, что все города чем-то похожи друг на друга архитектурной модой разных времён. Только одни побогаче, ближе к столицам, а другие победнее, на окраинах. В восемнадцатом веке в столицах царствовал рококо, в девятнадцатом — классицизм и историзм, в начале двадцатого, модерн... В двадцатые годы двадцатого века появился авангард, сталинская неоклассика и наконец хрущевская типовая застройка.
Всё это он узнал работая риэлтором. Он обходил их все — от рококо до убогих хрущёб. Тупая, нервная работёнка, но и здесь были свои плюсы. Например, вот это. Он погрузился в архитектурные стили. И даже на какое-то время увлёкся искусством втюхивая клиентам модерн и классицизм. Единственной разницей, стирающей грань веков, были домофоны.