Игорь загляделся в жёлтые окна сталинских домов и не заметил, как со всего маха врезался в кого-то. Этот кто-то взвизгнул и упал на тротуар перед ним. Остановившись, мужчина вгляделся в тёмное пятно, контрастно освящённое с одной стороны фонарём у подъезда.
— Ой-ой-ой. Помогите, пожалуйста.
Это была женщина и, судя по голосу, она находилась в подвыпившем состоянии. А, значит, упала не случайно. Он хотел пройти мимо, но чутьё на деньги остановила Игоря. Он подал руку и лицо моментально исказило отвращение. Алкоголем разило за километр.
— Благодарю.
Женщина, ещё довольно молодая и хорошо одетая посмотрела на него с интересом.
— Да вам неприятно? — нисколько не смущаясь, она притянула его за руку. — Такой сильный мужчина... Неужели вам неприятна респектабельная красивая женщина?...
Она попыталась заглянуть ему прямо в лицо.
— Уууу. Жаль. Так холодно и одиноко... Задолбали все, тыкать мне в лицо своими детьми, мужьями, фотками с курортов и развратными историями своих курортных романчиков!. Я хочу пожить для себя! Разве это плохо?... Был у меня муж! И не один...
Казалось она сейчас расплачется.
— А вы могли бы составить мне компанию? — предложила она, обхватив себя руками. При этом из v-образного выреза на груди показалось два плотных «мячика», в красной кружевной оправе случайным образом выступившего бюзика. Это смотрелось так жалко. Так низко...
Тем не менее Игоря заинтересовало, это незамысловатое предложение «руки и сердца». Нездорово заинтересовало. Что-то внутри него поднималось, росло. Возбуждение, смешанное с презрением, жаждой власти и чего-то..., чего он ещё никогда не чувствовал по отношению к людям. Желание иметь кого-то рядом. Кто будет любить его, варить по утрам кашку, читать Достоевского... Как Тайра, как старуха... С кем можно разговаривать об искусстве, есть торт... Пусть сожительство с Тайрой и старухой было вынужденным и недолгим, оно было наполнено приятными минутами. Этих минут, именно минут очень не доставало. Минут, когда он был человеком...
Кроме того, сейчас существовала другая потребность, примитивная, но не менее важная. Например, жилплощадь.
Ситуация нереальная, просто невероятная удача для него. Девушки, даже пьяные, обычно себя так не ведут. По отношению к нему особенно. Видимо ситуация отчаянная. Неужели всё так плохо, что она предлагает руку сердце первому встречному-поперечному? Как можно так унижаться!
— Могу помочь добраться до дома, — с ухмылкой сказал он даже не пытаясь казаться милым.
— Не откажусь, — даже не глядя на него, сказала женщина, роясь в сумочке. — Вот, держи ключи... я не попаду... в цель. Оста-нешся на ночь? — икнув спросила она.
— Лишь бы не на всю жизнь!
— Ха-ха-ха, — захохотала она и снова икнула.
Часть 7. Миллионерзость
Февраль 2014
— Да блин, Юра. Аккуратно. Дорогая вещь, бляха муха.
— Споткнулся. Чо?
— Чо, Чо... Жирдос ждёт не дождётся, а ты тут споткнулся, видишь ли...
Поминая Юсикевича плохим словом, Игорь проходил мимо его дома, через переулок, когда увидел двух парней с продолговатым ящиком в руках. В таких обычно перевозят холодильники или печки. Ему стало интересно, не Юсикевич ли тот Жирдос, о котором идёт речь, и пошёл следом, выдерживая дистанцию в один пролёт. Парни, достаточно высокие и крепкие, несли ящик вдвоём. Один был тощим, другой поплотнее. Не замечая его, они разговаривали между собой вполголоса.
— Эти богатеи совсем с катушек слетели. Что они ещё придумают после наркоза? Газом дышать — вот ни за что бы не додумался!
— Нарики и портянки грызть будут, только бы их штырило, — недобро сказал тощий, поддерживая разговор.
— Дебильное средство от бессонницы.
— Один раз уснёт так, что выспится раз и навсегда. Совесть не чиста — вот у него и бессонница! — явно со знанием дела отвечал товарищ.
Второй заржал, как конь:
— Про совесть, это типа шутка?