– Potestas tenebrarum data est mihi, – воздух задрожал, когда Малит произнес первые слова, а стигийцы растеряно замерли в центре скопища гнилой плоти. – Nulla creatura audeat infringere circulus Salomonis. Ex Infernum venit, in Infernum, et revertetur.
– Думаешь, что поймал нас, редитум? – оскалился светловолосый, с ненавистью лязгнув зубами. – Думаешь, мы не снимем твой Круг?
– Мы высосем твои кости, а из кожи сошьем плащ, – чавкнул темноволосый, нюхая воздух. – Ты сейчас слаб, редитум, а мы сильны. Мы ели, а ты нет. И ты сдохнешь, редитум. Покажись!
– Они правы, – шепотом ответил Малит, открывая глаза. – Я отрезал им все выходы. Круг Соломона не даст им сбежать, пока я жив, но мне нужно время, чтобы набраться сил.
– Не волнуйся, черноглазый. Мы тоже не просто так свой хлеб едим. Отдыхай, – зловеще улыбнулась Оливия, снимая пистолет с предохранителя. Она откашлялась, а потом громко крикнула, привлекая внимание демонов, которые слабо вздрагивали, стоя на месте, и прислушивались к каждому шороху. – Эй, долбоебы малолетние! Последнее китайское предупреждение перед показательным расстрелом. Всем лечь мордой в пол, руки, вторые руки и вторые ноги за голову! И мне плевать, как вы это сделаете. В таком случае экзорцизм пройдет для вас почти безболезненно, обещаю, ибо в отличие от вас, ебучих проклятых людоедов, слово свое держу.
– О! Редитум закуску приволок, – облизнулся светловолосый. – Мы любим закуски. Любим десерт. Нежное девичье бедрышко на десерт.
– Ты моим небритым бедрышком подавишься, малохольный, – фыркнула Оливия и, высунувшись из укрытия, прицелилась, после чего нажала на курок. Пистолет громыхнул, и светловолосый отлетел в сторону, скуля как побитый пес и держа в руках отстреленное ухо. – Следующим выстрелом снесу тебе пипиську. Ну или что ты там за член считаешь?
– Бесогоны! – рявкнул светловолосый, когда отошел от шока. Он и его братья тут же кинулись врассыпную и спрятались за гниющими кучами, изредка посмеиваясь, как гиены. – Самое сладкое мясо у бесогонов, да.
– Это они так запугать пытаются? – меланхолично спросила Регина, смотря на Малита, который лежал рядом и не шевелился. Силы к демону еще не вернулись, а значит, надо было за ним приглядывать. И повнимательнее.
– Хреново пытаются, согласись, – буркнула Оливия. Она дождалась, когда нога рыжего вылезет из укрытия, и снова нажала на курок. На крик, полный ярости и злобы, она ответила переливчатым смешком. – Говорю же, мордой в пол, уроды.
– Святое оружие, – пробормотал черноволосый и повернулся к старшему брату. – Долой маски! Хватит игр!
– Нет! – рыкнул тот. – Редитум того и ждет, братец.
– Редитум обессилел, – жадно усмехнулся второй и повернулся к рыжему. – Фамеса надобно выпустить.
– Фамес, – улыбнулся старший и, отвесив рыжему подзатыльник, звучно произнес могильным голосом. – Отбрось маску, голодный! Дай волю своему голоду! Пожри их сердца и души! Наполни их жизнь тьмой.
– Ебушки-воробушки, как будто бы без вас этой тьмы мало, – покачала головой Оливия, а затем криво улыбнулась, когда рыжий зарычал и, перекатившись в центр, резко рванул когтями кожу на своем лице. Хлынула кровь, черная и тягучая, которая с шипением упала на мокрый пол. В воздухе запахло серой и гнилью, но монахини внимательно следили за трансформацией рыжего, который изогнулся в агонии и вспорол себе живот уродливыми когтями, заставив Регину поморщиться.
– Если по нашим похождениям снимут фильм, он получит тринадцать рейтингов «R» и станет самой жестокой картиной всех времен, – произнесла монахиня, прицеливаясь в голову демона, который почти завершил трансформацию. – Я готова, сестра.
– Отправь недомерка обратно в Ад, – улыбнулась Оливия, а затем выругалась, когда увидела, что Фамес ловко увернулся от выпущенной пули и громко рассмеялся. – Вот, блядь. Об этом Малит как-то не упомянул.
Фамес, принявший истинный лик, был отвратителен. Его тело словно состояло из гниющих останков, а колонноподобные ноги заставляли проседать бетон. Но куда страшнее была натуральная пасть на том месте, где у обычного человека находится живот. Пасть омерзительно чавкала, жуя очередную подгнившую руку, а ядовитая слюна шипела, попадая на плоть демона. Глаз у Фамеса не было вовсе, зато был нос, расположившийся чуть выше пасти. Уродливый, расплывшийся нос, который жадно втягивал воздух.
– Кто в Аду за фантазию отвечает, а? – спросила Оливия и, лягнув Малита ногой, покачала головой, когда демон даже не пошевелился. – Черноглазый еще спит. Будем справляться сами.
– Осторожно! – крикнула Регина, заметив тень, шмыгнувшую справа от Оливии. – Фамес – это отвлекающий маневр.