– Хорошо. Это все?
– Нет, конечно. Я только начала, – фыркнула Оливия. – На тебе наше пропитание. И то, что мы монахини, не говорит о том, что питаться мы должны скудно и мало. Забудь истории про чашку прокисшей овсянки по утрам и корку хлеба на ночь. Мир меняется, а мы, чтобы выжить, меняемся вместе с ним, Малит. Чтобы сладить с демонами, нужная ясная голова, а она не будет ясной, если забыть про еду.
– Логично, – буркнул демон, и по его лицу было видно, что подобные траты ему не в радость. – Что-то еще?
– Остальное тебе известно.
– В таком случае, ради удобства, я займу пустующую комнату, – кивнул он, убирая блокнот в пиджак. – Перемещения сказываются на количестве сил, а чтобы их восстановить, мне необходимо пожирать душу.
– Так. Никаких, блядь, пожираний душ, – поперхнулась лапшой Оливия, на что Малит гаденько улыбнулся.
– Увы, но это не обсуждается, сестра. Я демон. Рожденный в пламени Ада и подчиняющийся воле Владыки. Если я не буду пожирать души, то не смогу отправлять собратьев обратно. Это цена за мою помощь.
– Весело, блядь. И какие души ты любишь жрать?
– Падшие. Исключительно по собственной воле. Я не занимаюсь искушением и не ввожу никого во грех, сестра Оливия, – тактично заметил Малит. – К счастью, в Городе достаточно душ, которые я могу без проблем поглотить.
– Каждую душу можно спасти, – вставила Регина.
– Нет. Не каждую. Впустивший тьму в сердце и радующийся ей давно уже потерял свою душу. Лишь тот, кто продолжает бороться, достоин спасения.
– Ну, таких тут мало. Ты прав, – хмыкнула Оливия. – Ладно. Но если мы узнаем, что ты кого-то пытаешься столкнуть с пути, то познаешь на себе разрушительную мощь Гектора!
– Гектора? – не понял демон.
– Её дробовик, – пояснила Регина. – Она с ним спит и порой любит даже больше, чем меня.
– Согласен, – улыбнулся Малит и подозвал официанта. – Счет, пожалуйста. Какие планы?
– Нам с сестрой Региной надо в одно местечко за новыми сплетнями, – пожала плечами Оливия.
– В таком случае, я вернусь в наш офис и займусь подготовкой информации о следующей цели в списке.
– У тебя, случаем, шило в жопе не колется? – ехидно поинтересовалась монахиня. – При такой неуемности ты обязательно пропорешь себе кишки, Малит.
– Никоим образом, сестра, – хмыкнул демон. – Могу я воспользоваться вашим экземпляром «Познания»?
– Валяй. Только не смей жрать с книгой в руках. Это реликвия нашего ордена все-таки. Увижу следы хлопьев на страницах, сразу нашпигую дробью твой мускулистый зад.
– Вы сама доброта, сестра Оливия, – вновь улыбнулся Малит и, положив деньги в коробочку, которую принес официант, поднялся со стула. – Увидимся позже. Желаю вам удачи.
– И тебе не хворать, – протянула Регина, смотря на его задницу. Она вздохнула и, допив чай, повернулась к Оливии. – Шикарные все-таки булки. Куда едем, сестра?
– К Иуде Моисею, – ответила та, закуривая сигарету. – Если старый дурак еще не загнулся от очередных галлюциногенов. По пути переоденемся. В багажнике есть запасные платья.
Иуда Моисей был известным в городе королем. Только не королем криминального мира, на которого трудятся зловещие шестерки с безжалостными лицами и лишенными добра глазами. И не финансовым королем, который обязательно живет в лучшем пентхаусе, трахает лучших баб и вытирает себе сопли после кокаина хрустящими купюрами. Иуда Моисей был королем лжепророков и наркоманов, которые толпами валили в его обитель греха, расположенную на Счастливой улице. Странное название для улицы, на которую даже бывалые и крепкие копы не решаются наведываться без нужды. Поэтому Иуда Моисей был королем этого места. Никто кроме него не решился устроить свою берлогу на Счастливой улице. Зато еще на подъезде было понятно, куда попадает человек, непонятно зачем выбравший эту улицу целью своего назначения.
Возле серых облупившихся зданий и обсосанных бетонных заборов стояли бывшие люди, чей взгляд почти угас, а сердце билось лишь на одной мечте, где бы найти себе дозу. Взрослые, старики, женщины, дети – Счастливая улица с радостью принимала каждого, но отпускать не торопилась. Наоборот, обирала всякого, рискнувшего задержаться на потрескавшемся асфальте больше тридцати секунд. Тысячи банд, подчиняющихся Иуде Моисею, безжалостно и грубо снимали с человека все, что годилось на продажу. Некоторые не брезговали даже органами, из-за чего несчастный так и заканчивал свою жизнь на Счастливой улице. Только без счастливой улыбки.