– Погоди. Это глупо, – воскликнула Регина, отложив любимый журнал, сплошь состоящий из рекламы нижнего белья для мужчин. – Обязательно найдется гадина, которая передаст разговор Падшим, и те спрячутся. Будете потом их поодиночке вылавливать.
– Она права, черноглазый, – кивнула Оливия. – На нашей стороне фактор внезапности. Падшие не знают, что их жирный дружок поджарился в руках редитума. Этого не знают и проклятые, гуляющие на свободе. Смекаешь?
– Да, – задумчиво протянул Малит. – Я понимаю, к чему вы клоните. Есть одно упущение. Улькус сбежал. Тот мелкий бес, вселившийся в ребенка.
– Значит, надо найти его и выпытать, что ему известно, – мрачно ответила Оливия. – Ставлю сотню, что мелкий говноед сразу все выложит, когда я поднесу его яйца к газовой горелке. Бариэль подкинул тебе список. Но трех эребов ты так и не поймал.
– Верно, – скрежетнул зубами демон. – Шемед, Дик’Хад и Плаг все еще на свободе. И они куда опаснее всех, с кем вы сталкивались до этого.
– Мы читали «Познание», черноглазый. Не еби мозги. Там вполне понятно написано, как устроить эребам час потехи из боли и крови.
– Поймаем их и выйдем на след других Падших. Уверена, что остатки орденов нам помогут, – кивнула Регина, переглянувшись с сестрой.
– Они не станут со мной церемониться, когда узнают правду, – глухо ответил Малит, закуривая черную сигарету. Монахини замолчали, а когда Оливия ответила, демон растерянно посмотрел ей в глаза.
– Оставь это нам, черноглазый. Ты был пешкой в руках Бариэля. Мы это понимаем. Отец Брутус учил нас не только убивать, но и прощать. Особенно тех, кто уже сам себя наказал, – изменившимся голосом ответила Оливия. В нем не было привычного ехидства. Только давняя боль. – Только объединившись, мы сможем победить. Ты и мы.
– Скажи нам только одно, Малит.
Демон повернулся к Регине и увидел, что в глазах монахини блестят слезы.
– Они страдали?
– Нет, – отрицательно покачал головой Малит и грустно добавил: – В отличие от Кодэн.
– Куда ты? – спросила Оливия, когда демон поднялся из-за стола.
– Я найду Улькуса и свяжусь с вами, – демон слабо улыбнулся и пожал протянутую пухлую ладошку Оливии. – Обещаю.
– Смотри, блядь, черноглазый. Если пропадешь, то мы тебя найдем, и тебе станет исключительно хреново.
– В этом я не сомневаюсь. Берегите себя, – ответил он и вышел из ресторана, оставив сестер одних.
– Думаешь, позвонит? – спросила Регина, возвращаясь к журналу.
– Куда он денется, – фыркнула Оливия. – Но сейчас мне на все плевать, даже на мистера Синие Яйца-Пластиковое лицо. Я хочу домой, бутылку хорошего бухла и двадцатичетырехчасовой марафон «Телепузиков». А когда я приду в норму, то можно и с сенатором поговорить.
– Положу в сумку плоскогубцы. Заранее, – вздохнула Регина и подняла руку. – Счет, пожалуйста. И во имя всех святых – побыстрее.
*****
Одержимый, задыхаясь, бежал по грязному переулку, снося ржавые мусорные баки и тщетно пытаясь отделаться от ехидного смеха, который все еще звучал в ушах, а левая рука, обожжённая и повисшая плетью, не давала забыть о второй встрече с редитумом.
Когда справа снова раздался смех, одержимый взвизгнул и, проломив телом хлипкий забор, со всех ног припустил к свалке, надеясь отыскать там спасение. Он, сжав зубы, выдернул из живота торчащий обломок деревянной доски и, швырнув его в сторону, разразился бранью, но смех снова повторился.
Улькус принялся петлять между куч гниющего мусора и попутно задержал дыхание, чтобы не выдать своего местоположения. И кажется, это помогло. Одержимый мстительно улыбнулся и, завернув за угол, нырнул в большую ржавую бочку, на четверть наполненную мутной и вонючей водой.
Он слабо выдохнул, потянул носом воздух и еще раз улыбнулся. Смеха не послышалось, а ароматов Ада не наблюдалось и в помине. Воняло человеческим дерьмом, гнилой капустой и бродягами, которые копошились в мусоре в километре отсюда.
– Улькуса сложно поймать, – прошептал одержимый и похолодел, когда небо закрыла чья-то тень, а потом раздался ехидный голос, который Улькус тщетно старался забыть.
– Вот он. В дерьмище сидит и не дышит, – хохотнула Оливия, пиная бочку ногой. Одержимый скривился и слабо зарычал. – А ну цыц. Только тявкни, и я тебе зубы выбью, говноед!
– Что вам надо? – заголосил Улькус, но тут же получил удар чем-то тяжелым по голове, а потом взвыл, когда рук коснулась проклятая серебряная цепь. Прошлый раз ему удалось от нее освободиться, оторвав себе руки. Потом были долгие поиски нового носителя, медленное искушение его души, и вот все повторялось, как в страшном кошмаре.
– Может, нальем в бочку бензина и зажжем костер? – поинтересовалась Регина, заставив Улькуса завыть от страха. – Все равно Малита ждем.