Тебе, обормот, надо сейчас смотреть угрюмо и искать поддержки. Короче, темнишь ты, мой капитан. Ой, темнишь.
— Д-давай допьем — и пойдем смотреть на наш повод, х-хорошо?
Хм. Я отбросила откровенно пошлые ассоциации, вызванные этим предложением, и улыбнулась:
— Договорились. А вообще — мило вот так вот пьянствовать на крейсерском ходу. Ты хоть Нагису приткнул на вахту?
— Мгм, — сказал капитан одновременно с глотком.
Для смелости он пьет, что ли? Я терялась в догадках и пила быстрее, чем надо бы, так что к концу бутылки икала, как окосевшая стажерка. Или как наша доблестная доктор Ибуки.
— Ну ч-что, идем? — спросил Синдзи, вставая.
Я проследила за его лицом. Изнаночная серость лихо скрадывала малосущественные детали, и главное мне ухватить удалось: обормот на самом деле слегка нервничал.
— Идем. А по дороге ты рассказываешь, с чего это мы внезапно с тобой забухали в двигательном отсеке.
Синдзи пожал плечами:
— Да п-просто захотелось.
— Не убедил.
— Н-ну… Прости.
«„Прости?“ Да что это за ерунда такая?»
— Ээээ… Синдзи, ты точно в порядке?
Вот я позорище, а? Иду, в глаза ему заглядываю, икаю тут, значит, а он весь такой благодушный, спонтанный и всепонимающий.
— Да в порядке, в порядке! Б-бежим!
Синдзи схватил меня за руку и потащил за собой. А я не сделала даже рефлекторной попытки высвободиться, не удержала его на месте рывком — просто побежала наперегонки с совершенно дикой мыслью:
«Он ухватил меня за руку!»
— … И что это такое?
— П-погоди.
В рубке было прохладно, и причину я обнаружила довольно быстро: кто-то — не будем показывать пальцем на одного заикающегося идиота — разворотил систему охлаждения блоков памяти ВИ. Из инженерного канала сейчас торчали какие-то провода, ведущие к независимому терминалу. «А я еще гадала, почему во время диагностики сбивались настройки у „Сегоки“».
— Смотри вот с-сюда.
Я посмотрела на экран терминала. Это была типичная трехмерная развертка структуры данных ядра ВИ. Тут было неприятно много файлов с функцией самоперезаписи, и почти у всех инициальные пакеты оказались закодированы. «Вот ни разу не странно, что эта погань не реагировала на угрозы форматирования».
— Вижу, — мрачно сказала я. — Редкостная сволочь проектировала эту систему.
Синдзи удивленно глянул на меня, потом на экран.
— Извиняюсь. В-вот так.
Он повозил пальцами по панели, раздвигая субдиректории. Прохлада, немножко опьянения в крови, шмыгающий носом парень с лицом, подсвеченным голопанелью… И изломанные струны на серости всех экранов, и мертвенное мерцание в инженерном туннеле в недрах ВИ.
Ужас. Мне приятно, мне плохо, мне хочется просто нормально поспать.
— Вот.
В неприметной директории прятались четыре файла — маленький пакет и три самых настоящих монстра, в каждый из которых можно было умять логи всей нашей беготни по галактике. Включая подробные видео из каждой каюты.
— Что это?
— М-мне надо кое-что рассказать тебе.
Я погладила свои плечи, прищурилась, а Синдзи встал и, усевшись напротив меня, вздохнул. Это было до неприличия драматично, но, видимо, все настолько плохо, что для разговора ему понадобилось немного спирта — себе и мне.
— П-помнишь, я рассказывал тебе, как очнулся на «Сегоки»? Н-ну, самое начало.
— Помню. Кошмары, «Прилетай». Помню.
Обормот кивнул, зачем-то оглянулся на пульты управления «Сегоки» и продолжил:
— Я сказал, что ВИ б-был чистый. Это не совсем так. Помимо рабочих данных системы б-были эти файлы.
Я снова посмотрела на экран.
— Эти?
— Да.
— И что это значит?
— Я не знаю т-точно.
Гм, подумала я.
— То есть, ты напоил меня кафтианом, чтобы показать странные файлы?
— И не т-только их.
Синдзи наклонился, слегка повернул терминал к себе и вывел содержимое одной директорией выше. Так-так. Рядом располагались две папки схожих гигантских размеров: одну из них я уже видела изнутри, а у второй даже название отличалось только в последних знаках.
— И что там? В файлах во второй папке?
— Я тоже н-не знаю.
Ощущение загадки без разгадки было просто раскаленным штырем, который вошел мне в ухо. Черт, да как же вы меня все!..
— Слушай, ты, идиот!..
Я замолчала — даже не сразу поняла, как так получилось: он положил ладонь мне на губы. Вот просто так взял и положил. Чудесная пауза закончилась одновременно с моим ступором, когда я представила, как на него смотрю.
— П-полегчало?