— Майя, готово?
Я проверила дверь и оглянулась. Ибуки торопливо совмещала какие-то капсулы, помогая себе обоими заплечным манипуляторами. Губы докторши шевелились. Собрать из невинных компонентов боевой стимулятор — это вам не просто так.
Вот если бы у нас еще время было…
Из-за поворота аллеи выдвинулась тяжелая фигура — шипастый профиль, высоко вынесенные плечи, в которых почти терялся многогранник шлема. В руках фигура легко несла турболазер и квантовый клинок. И, похоже, я высунулась слишком далеко, потому что от закованного в экзоскелет кота ко мне понеслась волна раскаленного марева.
Я откатилась и, приземлившись, обнаружила, что дверного проема больше нет, в воздухе парит сверкающая крошка, пылающий воздух щедро льется внутрь вместе со светом полуденной Зарры, и в ушах звенит, и можно сливать воду, и глупо помирать вот так — с двумя пистолетами и лифчике напоказ.
— Майя!.. — крикнула я сквозь звон.
Вместо ответа мне в плечо вошла игла.
Морозная волна еще только пошла продираться по телу, а мне уже пора на выход, к повторению моего давешнего подвига — к боевому энергетику в лучшей баронианской броне.
— Держи.
Я отправила докторше один пистолет, второй перехватила поудобнее.
«Ну, Синдзи, я надеюсь, ты там выжил. И, если что, выживи, пожалуйста, еще минут так примерно десять».
— Аска…
Я выныривала будто бы из нефти — черной, вязкой и густой, она набивалась в рот, и дыхание уже стремительно заканчивалось, аж вылезали глаза — от нехватки воздуха, от непроглядной черноты, от страха быть слепой, просто от страха.
Греби-греби-греби-греби-гре…
Ба-бах. То есть, в смысле, бултых.
— Аска?!
Сверху было полуденное небо, и я сейчас же ослепла.
— Аска, ну очнись ты, а?!
Сделать щелочки в рвущихся веках получилось не сразу, но зато я увидела Майю. Согнувшись за полуразбитой клумбой, она одной рукой трясла меня, а в другой держала дымящийся «талдам».
Из-за клумбы лениво постреливали, и означало это одно: нас прижали, а тем временем кто-то заходит с фланга. Я собралась, по возможности отключила нервы: шокированные маяки укоризненно молчали. Но рядом валялось покореженное тело в останках экзоскелета, а у меня на месте все конечности, видят оба глаза, и даже нет особых ожогов.
Жить буду, и особенно долго проживу, если обнаружу, откуда к нам сейчас подберутся.
Базальтовые парапеты, покосившаяся раздевалка неподалеку, истерзанный ударными патронами кустарник. Я прищурилась: листик, веточка, просвет. Просвет, листик, веточка. Просвет. Просвет. Листик, листик — дофига листиков, и колышет их лишь ветром, срывает только выстрелами.
Просвет.
Еще просвет.
И ствол, неслышно раздвинувший кусты.
Я дернулась за квантовым клинком и поймала первый выстрел на него. А до того, как прозвучал второй, мерцающее лезвие уже торчало из груди стрелка. «Спасибо, что удачно вооружился, неизвестный мне кот», — подумала я, взглянув на труп в экзоскелете.
— Так. Прижми того стрелка на пару секунд.
— Патронов мало, — ответила Майя.
— Сзади тебя турболазер. Его держат обеими руками, если что.
Майя поползла за оружием, а я приготовилась к прыжку. Вечно так: отлупила замечательно крутого врага, которых теперь всего двое на твою карьеру, — и снова куда-то прыгай.
— Накинь.
Подтащив турболазер, Майя швырнула мне скомканную куртку. Я развернула еще недавно неплохую свою вещь — красную, всю такую блестящую и чешуйчатую. Я вся выпачкалась в колючей крошке, земле и рабочей жидкости экзоскелета, взмокла вдобавок, но зато после «боевой сыворотки» напрочь отрезало ощущение палящего жара.
Я до отказа набрала воздуха в легкие, расправила плечи. Накинуть, говоришь, да? Интересно, это будет очень пафосно, если я крикну «Зависть — плохое чувство» перед прыжком?
В кабинет лорда Яуллиса мы вломились красиво: Майя с турболазером наперевес, я с очередным трофейным «талдамом». После жара снаружи, после щепок и треска в коридорах, после оставшейся позади охраны и двух капсул стимулятора дверь я просто снесла с петель.
Дверь на балкон была распахнута, и оттуда несло гарью нашего с Майей побоища. Чад смешивался с приторно-сладким ароматом дорогого табака. Здесь было много места — огромный стол на фоне кабинета казался детским, а сидящие друг напротив друга Синдзи и Яуллис — просто заигравшимися детсадовцами. А потом кот положил свой мудштук кальяна, встал, и дурацкая иллюзия пропала. Баронианец был потрясающе здоровенным, он с трудом помещался в поле зрения, и так зауженное боевой химией докторши.