План, слепленный на коленке в трясущемся перед посадкой боте, оказался чудо как хорош. И с Синдзи я бы, пожалуй, его разобрала. А вот с этим красноглазым гражданином — неа. Каору, конечно, штурман, бортмеханик, тихоня и, наверное, все же человек, но есть в нем что-то такое. Не остался же он в порту приписки «Маттаха», когда мы разошлись с заказчиком. И выгородили мы его вчистую, и Синдзи по доброте душевной обещал дать денег на первое время — но гражданин Нагиса уперся.
Точно. Засланец с корабля зазеркальцев. Внедряется к сильному врагу, так сказать, и при случае отключит нам маршевые двигатели, когда «Сегоки» уйдет в изнанку.
Я посмотрела на Каору и в сотый раз задалась вопросом: а на кой он нам вообще понадобился? Механик и лишний ствол — это, безусловно, круто, но их можно при желании найти просто за деньги, и чтоб никакого червоточинного прошлого и мутного настоящего.
С другой стороны… Да нет никакой другой стороны. Просто «Сегоки» — это, мать его, такой особенный фрегат. К нему сбегаются люди, которым больше некуда бежать.
— Вот зачем он так делает?
Я удивительно легко поняла, о ком речь — и это учитывая мою общую отупелость и задумчивость.
— Ну… Ты представь. У тебя есть все: тебя уважают, твои родичи готовы тебе под хвостом лизать, а кредитами ты играешь в «поджигалочку». Представил?
— Нет, — ответил Каору и все же уселся — на амортизатор. Ну, это я тебе припомню.
— Развивай воображение, Нагиса, — наставительно сказала я, перекладывая ноги: теперь левая лежала на кожухе, а правая — на левой. Хорошо же, а? Так забавно смотреть на свои носки снизу вверх.
— Ммм… Да. Так вот. Есть у тебя, значит, все. Всем ты нужен, все к тебе за контрактами бегают: одни ищут исполнителей, другие себя предлагают. А ты их, гадов, насквозь видишь: и какие у них корабли дерьмовые, и как они с эскадрой допотопных дронов хотят планетку зацапать. А эти вообще просто фанатики, но денег у них откуда-то куча. Понимаешь?
Нагиса подумал и кивнул. Он смотрел на заходящее солнце и ухитрялся не моргать. Кровавые глаза выжившего в червоточине казались совсем черными.
— И ты придумываешь игру. Приходит к тебе гость с голыми руками — и пока он тебя не заставит, ты ему не контракт, а шиш.
Да. Хороша игра: валятся твои гости, твои сородичи, из раза в раз отстраивается порушенный дом, каперы и просто неудачники сами вписываются к тебе в рабы, а ты смотришь на это все и понимаешь, что вокруг может твориться какая угодно вакханалия, но тебя самого не заденет никто. Потому что нужен. Потому что ты добрый дух, награждающий смельчака. Все рвутся к тебе, чтобы чмокнуть носок твоего бронированного ботинка.
— Он интересный, — задумчиво сказал Каору. — Скучающий разум.
— Скучающий гений, — поправила я. — Это хуже.
— А откуда ты знаешь, что он все придумал от скуки? Досье Инквизиции?
Я фыркнула:
— На кого? На него? Я про этого Яуллиса только слышала.
— Тогда откуда?
— Н-ну… Скажем так. Баронианцы иногда довольно предсказуемы.
Нагиса наконец посмотрел на меня, оторвавшись от своего любезного заходящего светила.
— То есть, ты это все выдумала?
— Пфф. Ты разницу между словами «придумала» и «просчитала» знаешь?
Каору покачал головой и умолк.
Степь уходила в тень — недолгую ночь. Скоро планету нагонит восход Заррадана, и все пойдет по новой. Вечный круг, вечная ерунда, которую можно игнорировать только в космосе. Космос тоже по-своему вечен — это как надстройка над восходами и закатами.
Философия — это, конечно, хорошо, но валяться становилось холодно.
— Знаешь, я когда-то прокладывал маршрут в баронианский сектор, — вдруг сказал Каору. — Надо было доставить какого-то их дипломата. Нас остановил их линкор, затащил в трюм, и выяснилось, что этого дипломата родина видеть больше не хотела. Наших всех засунули в корабль, а я относил маршрутные документы к старшему, опоздал и увидел баронианскую казнь.
…Есть у котов такой метод нападения, что-то среднее между высадкой и бомбардировкой, когда солдатами просто стреляют. По кораблю. По планете. По станции. Спецкапсула прошибает защиту, атмосферу и раскалывается, высвобождая тяжеловооруженного бойца в экзоскелете.
Два ряда таких супердесантников в силовой броне стояли лицом к лицу, держа двухамперные боевые стеки наизготовку. А бывшего пассажира человеческого суденышка подвели к ним и толкнули между строями, держа за загривок. Через пять проходов шкура с дипломата лезла лоскутьями, но он шел.