– Се, се, сатон мор? Мора нака горсантр на! Тум – сиргар, когар, налада!
– Думаешь – наладится? – автоматически переспросил Сергей и глубоко вздохнул. – Ни хрена ничего не наладится! Ты мне что, член пришьешь? Так и сдохну тут, в этой вонючей стране! Кстати, как она называется, а? Таиланд? Вьетнам? Ты меня понимаешь? Парле ву франсе? Ду ю спик инглиш? Ни хрена больше не знаю, кроме ругательств на казахском языке – Рустам научил в институте. Ты понимаешь? Ни хрена не понимаешь. Вон, как вытаращилась!
– Ту – Сарана? – девчонка со страхом выпучила глаза и отодвинулась на дальний край топчана. – Сарана?
– Ту? – Сергей показал на девчонку, и она со страхом вскочила с места.
– Ге Сарана! Ааа! – девчонка попыталась выскочить из домика, но врезалась в угол и застряла в узком проходе. Сергей поймал ее за ногу и, не обращая внимания на вопли, подтащил к постели, не без труда отправив на деревянное ложе.
– Тихо! Да тихо ты! Заткнись! Вот так! Да, похоже на то, что я – Сарана. Ту – Сарана! Мать вашу!
– Мат вашс? – девчонка снова широко раскрыла глаза и попыталась смыться, но Сергей держал крепко, схватил за горло, навалился всем телом:
– Сидеть, мать… тьфу! Хрен знает, что у вас обозначает «мать»! В общем, ту Сарана, и заткни глотку, дура! А то я сам ее сейчас заткну!
Сергей тяжело дышал – девчонка оказалась довольно сильной или он слабым. Раньше такую «глисту» одной рукой, а теперь… теперь он – баба!
– Вот так – сиди! Ту – Сарана! Ту? – Сергей ткнул пальцем в грудь гостье и почувствовал мягкую плоть. Отдернул руку, но девушка ничего не заметила. Она молчала, сидела, как мертвая. Тогда Сергей повторил:
– Сарана! Ту?
– Абина, – пролепетала девица, сжав пальцы в кулачки и прижав их к губам.
– Замечательно! – почти искренне обрадовался Сергей. – Вот контакт с аборигенами и налажен! Абина – что это? Ну, вот это?
Сергей постучал по голове. Абина не поняла, тогда он начал пытаться изобразить жестами. Наконец поняла.
– Хелд.
– Ага! Уже сдвиг. Ну что же – давай называть по именам. Начнем с этого поганого мешка, изображающего платье. Итак?
Понадобилось полчаса, чтобы девица наконец уяснила основные пункты того, что хотел втолковать Сергей: с головой у него не в порядке, язык не знает, не представляет опасности для этой самой девицы.
Третье оказалось основным, потому что девица постоянно вздрагивала и смотрела на Сергея (Сарану!) как на черта, каким-то образом занявшего тело знакомого, а может быть, даже родного человека. Кто она Саране? Подруга? Сестра?
Закончив с объяснениями, Сергей и его новая подружка вылезли на свет божий. Пора было отправляться на промысел – по крайней мере, так понял Сергей.
Девица упорно требовала уходить, так что понять было немудрено, особенно когда у тебя от голода бурчит живот. Но прежде надо было смыть с себя пот и грязь – ходить по улице в таком виде, как бомжу или, скорее, бомжихе…
«Нет, это не вариант!» – как говорил один знакомый, переехавший из Краснодарского края в промозглый, продуваемый всеми ветрами Питер.
День вступил в свои права, пинком отбросив надоевшую ночь, тихо уползшую туда, куда в конце концов отправятся все плохие люди – в преисподнюю. Огромное солнце сияло, как прожектор на продуктовой базе, слепя и заливая берег моря потоками жгучих лучей.
То ли Сергею показалось, то ли так и было – однако здесь было жарче, чем на берегу Балтийского моря. Впрочем, возможно, потому, что солнце там не очень-то и увидишь. Как его рассмотреть «в полный рост», когда оно постоянно за тучами? Здесь же солнце сбросило стыдливые покровы облаков и явилось людям во всей красе – белый диск, здоровенный, похожий на начищенный серебряный таз.
Некоторое время Сергей ничего не видел, потом проморгался и рассмотрел то, что мельком увидел ночью: жалкие хибарки, людей, похожих то ли на бродячих котов, то ли на стаю шелудивых помойных собак. Они копошились у входа в дом, хлюпали по зелено-желтой жиже, переговаривались, смеялись, плакали. Бегали дети, покрытые грязной коркой, – страшненькие, кривоногие, уродливые, с раздутыми животами и впавшими щеками.
Сергея передернуло: такое он видел только в кино или на снимках – так живут в африканских странах, в трущобах Индии или… в общем – везде, где есть трущобы, голод, грязь и люди, которые не могут выбраться из безнадеги.