Переночевав в деревеньке рядом с капищем, чтобы хоть немного оправиться, нормально поесть и выспаться наконец, на рассвете Инъюрх пошел к жрецам Бога-Богов.
Служители Солнца-и-Луны уже вовсю бодрствовали, вознося молитвы двуликим каменным истуканам, которые были расставлены по всему священному холму особым образом в строгом соответствии с календарем, чтобы наполнить сакральным смыслом взаимосвязь дат и расположения теней идолов. Инъюрх всех этих премудростей никогда не понимал, да и набожным назвать себя не мог, хотя Бога-Богов почитал и регулярно воздавал Ему-Им благодарности за ниспосланную удачу в бою. Поэтому и к жрецам он обратился с должным уважением.
Однако сколько Инъюрх ни ходил по капищу, сколько ни пытался заговорить со служителями Солнца-и-Луны, те, всецело поглощенные им одним понятной мистерией, отвечали ему только резким жестом, призывающим к тишине. Ну и еще один раз воина вроде как мимоходом благословили, опять-таки не прислушиваясь к его расспросам.
Озадаченно попыхтев, Инъюрх присел на камень и присмотрелся к ближайшему идолу. Высеченное в камне лицо Бога-Богов, как обычно, выражало недовольство. Должно быть, это хмурая Луна, а с другой стороны истукана, значит, находится лик мудрого Солнца. Или наоборот. Инъюрх так и не научился их различать, хотя знающие люди утверждают, что отличия очевидны.
– Может, хоть ты мне ответишь, – обратился к изваянию Бога-Богов воин, легким кивком обозначив поклон. – Скажи, о Солнце-и-Луна, правда ли то, что пророчество Вьерны лживо, и потому… э-э-э… истинно? Нет, не так… О Солнце-и-Луна, скажи, истинно ли лживое пророчество Вьерны?.. Но… Проклятье! Станет ли истиной пророчество Вьерны, если оно ложно? Тьфу… Как там было-то? А… Назовешь ли ты, о Солнце-и-Луна, ложным пророчество Вьерны, чтобы оно стало истинным?
– Тебе неведом даже вопрос, а ты уже желаешь получить ответ, – раздался по-старчески скрипучий голос у него за спиной. – Лучше с плехны слезь, неразумный.
Инъюрх обернулся и увидел сгорбленного жреца, выглядящего древнее любого из здешних идолов. Поначалу воин хотел было огрызнуться, но вовремя одумался, и слова застряли у него в горле. Неуважение к служителям Бога-Богов – неуважение к Нему-Ним лично.
– А ну, слазь, олух! – сердито повторил старец. – Не для твоего зада плехна тут положена.
Инъюрх послушно встал с камня. Он понятия не имел, что такое эта плехна, но спросить не отважился. Хватит с него стыда, и так, видимо, уже опростоволосился.
– Прости, – только и буркнул воин.
– Не проси прощения, но становись лучше, – отмахнулся от него жрец, становясь на колени перед загадочным камнем-плехной. – Так завещал Он-Они, Бог-Боги, Солнце-и-Луна.
– Да, об этом… Ты же слышал мой вопрос, старче?
– Слышал, как ты по капищу слонялся и мешал нам исполнять обряд дня Подзимка Последнего о Заре Ручья Речи. Слышал и то, как ты вопрошал Его-Их, да. Громкий ты. А громким должен быть не глас человека, а слава дел его. Так завещано.
– Прос… – Инъюрх осекся. – Исправлюсь. Но мне действительно нужен ответ.
– Он-Они дает ответы ищущим не слухом и телом, а душой и делом.
Воин помялся.
– Я не понимаю, старец. Скажи, можешь ли ты дать мне ответ?
– Мои слова – мои. Истину глаголет лишь истина, истинный, истинно.
– А… То есть мне ждать, когда Бог-Боги мне ответит?
Жрец мельком взглянул на Инъюрха и пренебрежительно обронил:
– Ответит? Тебе?
– Нет?
– Не знаю. Он-Они знает.
– Знает, что ответит мне? Или сам ответ?
– Нет, дурень. Знает вопрос, который тебе неведом, на ответ, уже имеющийся у тебя. Только наоборот, ибо ты спрашиваешь Его-Их, а обращаешься к своему ответу. А для ответа Солнца-и-Луны задай вопрос, исходящий от Него-Них. Тогда узнаешь ты истину от истины, единственную истинную истину, кроме той, которую Бог-Боги ложью признает. Однако признание лжи станет правдой, потому что ложь – это ложь, а слово Солнца-и-Луны – слово Солнца-и-Луны.