– Да не сигнал это! Я лишь пытался проверить пророчество.
– Уже пророчество? Не до небес, значит, дотронуться хотел?
– Так это и есть пророчество. Ну, его часть.
– Ага, разумеется. Сигнал кому?
– Никому, – стиснув зубы, раздраженно процедил воин. – И не сигнал это вовсе, чтоб тебя… Ты же сам сказал, что там никого нет. Какой же это сигнал, если он подается никому?
– Но ты-то думал, что там кто-то есть.
Инъюрх прикрыл глаза и беззвучно, одними губами, высказал все, что думал о полоумной бабке Вьерне, о прислушавшемся к ее бреду Кьерде, о пожелавшем проверить пророчество Кордахе, о Долгуте, заподозрившем вождя Холма в подготовке вероломного нападения, о проводниках-палачах, да и о самом Солнце-и-Луне, допустившем всю эту нелепицу.
Вроде полегчало.
– Ясно, – буркнул допрашивающий Инъюрха горец и со вздохом, в котором вроде как послышалось сожаление, кивнул соплеменнику с ножом: – Не будем время тратить попусту. Этот равнинник врать не умеет, но видно, что хранить тайны обучен. Он ничего не скажет.
– Ну и ладно, – злорадно усмехнувшись, прошипел тот у воина над ухом. – Знай же, чужак, что мы – не твой бесчестный вождь. Мы свое слово держим твердо. Уговор был – мир. Нарушать его, первыми пролив кровь, мы не станем. Поэтому, следуя воле Долгута Каменного Разлома и чести племени, мы тебя не убьем. Убьет тебя Хребет.
Горцы схватили чужака за руки, отволокли к краю горной вершины и без лишних церемоний швырнули на крутой склон. Инъюрх кубарем покатился вниз, давясь выплескивающимся в рот содержимым желудка, проклиная забившийся между одеждой и разгоряченным телом снег и гадая: это еще суставы хрустят в конечностях и шее или уже кости? Так он докатился до обрыва, сорвался с него и завопил во все горло, падая прямиком в объятья смерти.
Удар. Инъюрх успел почувствовать тупую боль во всем теле, а затем все резко погрузилось во всепоглощающую звенящую тьму.
Но смерть так и не пришла на встречу с воином. Видимо, у нее были дела поважнее.
Издав протяжный стон, Инъюрх разлепил веки. Он осторожно пошевелил руками. Затем ногами. Больно, но кости вроде целы. Дышать разве что трудно – похоже, без трещин в ребрах не обошлось. И голова раскалывается. Воин дотронулся до затылка. На пальцах остались следы уже свернувшейся крови. Или замерзшей.
Инъюрх вдруг понял, что ему очень холодно. Сплевывая красную слюну, он кое-как приподнялся. Перевалился на бок, отдышался, опять проклял снег, горцев и сам Хребет. Сел и замер, ожидая, когда вновь наползший на глаза мрак отступит. Придя в себя, Инъюрх осмотрелся.
Мешка с вещами он не обнаружил. То ли тот затерялся во время падения, то ли проводники-душегубы стащили его, когда волокли воина к склону. Сама горная вершина, откуда скинули Инъюрха, находилась не так уж и высоко над местом его падения. Ему повезло – он приземлился на небольшой уступ, пусть и крепко приложившись головой. А вот если бы скатился к обрыву шагов на пятнадцать в сторону, то кувыркался бы до самого подножия горы, где и остался бы валяться бесформенным кожаным мешком без единой целой косточки внутри.
Инъюрх не без труда встал на ноги, осторожно отошел подальше от края уступа и посмотрел на дневной лик Солнца-и-Луны. В горах Бог-Боги шествовал по небосводу как-то иначе, время с непривычки определить сложно, но, похоже, прошло около часа с того момента, как воин должен был погибнуть. Значит, горцев еще можно догнать. И убить.
Поправив сбившуюся перевязь с мечом, который чудом остался при нем во время падения и до оного – благо горцы, презирающие «громоздкие ножики», побрезговали разоружать мнимого соглядатая, – Инъюрх высмотрел более-менее сносный подъем и направился к вершине, обгоняя преследующую его боль.
Дважды едва не сорвавшись, воин наконец взобрался на самый верх. Он нашел оставленную горцами вереницу следов и со злобным рыком бросился в погоню, дав волю гневу, разжигаемому помятым телом, которое с каждым шагом напоминало о доброй дюжине свежих травм.
Однако, едва спустившись с вершины, Инъюрх резко остановился. Он оглянулся, раздраженно поморщился, припоминая пророчество безумной Вьерны, выругался и повернул назад. Опять оказавшись на горном пике, воин попытался дотянуться до неба. Естественно, ничего не вышло. Еще раз хорошенько выругавшись – на этот раз не забыв и о себе пару крепких слов высказать за это внезапно возникшее нелепое сомнение, порожденное, не иначе, встряхнутым мозгом, – Инъюрх вновь пошел по следу проводников.