— Да… — протянул Манир. — Всё село грибами и рыбалкой не пропитать. Прямо хоть разбегайся в разные стороны. Но хоть кто-то знает, откуда несчастье свалилось?
— Знать — не знают, а догадываются многие. Каменную Дачу знаешь?
— Кто же её не знает? Скверное место.
— Кто там живёт, знаешь?
— Да разве там кто-то живёт? Я года четыре тому, ходил туда, поглядеть. Ни черта там нет любопытного. Камень — и камень. На дом не похоже, на пещеру — тем более. Кто в таких хоромах жить согласится? Там никто и не живёт, разве что летучие мыши, а больше никого нет.
— Теперь — есть. Не мыши, а вроде как человеческий житель. Появился и засел среди камней. Старики ходили знакомиться и приглашали ко мне на обед. Он им ничего не ответил и ко мне не пришёл.
— Ничего не скажешь, странный господин. И что же, говоришь, у него колдовская сила осталась?
— Кто же его знает? Говорят, осталась. Но это люди смотрели, когда ещё у самих что-то было, а теперь все как слепые.
Вроде бы жители окрестных деревенек и чародейского селения одинаковые слова произносят, а смысл у них случается разный. Деревенский мужичок скажет: «говорят» — так это ещё ничего не значит, то ли одним боком выйдет, то ли совсем другим. Кто-то сболтнул, а остальные повторяют. То ли луковичка, то ли репка, поди, пойми. А у своих всё проще. Если сказано: «говорят» — значит дело произнёс кто-то, обладающий даром предвидения. Такой впусте болтать не станет.
Жаль, что ныне, когда у чародеев сгинули волшебные свойства, кому верить?
— Схожу в Каменную Дачу, погляжу, что там шебуршится. Меня, небось, не расколдует. Нечего во мне расколдовывать.
Кто придумал такое название: Каменная Дача, сказать уже невозможно, но название прилипло, и теперь так говорили все, хотя никакой дачи там не было, да и не могло быть.
Чтобы попасть в Каменную Дачу надо было пройти через всё селение. На улицах и прежде было не особо шумно, большинство жителей предпочитало сидеть по домам, а детей у колдунов всегда было немного. Теперь же село опустело, словно Мамай войной прошёл.
По дороге Манир заглянул в избу, где жил Тяк. Тяк не тот человек, чтобы тишком сидеть, уж он наверняка на разведку сходил и всё разузнал.
Так и вышло, да не так, как ожидалось. Тяк лежал в постели, слабо постанывая, а Белга, его жена, меняла мужу на голове мокрые полотенца. Никаких сверхъестественных талантов у Белги не было, но хорошей жене и не нужны сверхъестественные таланты. Зато руки у неё и сейчас оставались ловкими и ласковыми, а без их заботы, кто знает, выжил бы Тяк после той взбучки, что задали ему в Каменной Берлоге.
По всему судя, Тяк лежал без памяти, но когда Манир присел у постели, Тяк открыл глаза и тихо, но отчётливо произнёс:
— Там засел кто-то нехороший. Слегка похож на человека, но не человек. Говорить не может или не хочет. Сразу нападает, опомниться не даёт. Оружия с собой не бери, даже палку. Отберёт и повернёт против тебя. Силу колдовскую вытягивает. Что с ним делать — не знаю. Я еле сумел уйти. Кажется, он непобедим.
— Непобедима одна глупость, — сказал Манир, но Тяк уже закрыл глаза и вряд ли что слышал.
Больше Манир никуда не заходил, пошёл прямиком к Каменной Даче. Впрочем, палку, с которой привык ходить по лесу, бросил. Раз Тяк говорит, что дубинка здесь не помощница, значит, так оно и есть. Мастер знает лучше.
Каменная Дача располагалась неподалёку от села, где в зарослях торчали древние, полурассыпавшиеся от старости скалы. Это было подобие пещеры, образованной рухнувшими плитами. Она была неглубокой, и ничего интересного в ней не имелось. Порой там устраивали норы лисы, но скоро уходили; жить среди камня никто не любит. Внутрь вели три отверстия — одно большое и два поменьше, которые у селян назывались окнами. Протиснуться в окна можно было с большим трудом. Гранитный пол был усеян нанесёнными листьями и загажен помётом летучих мышей, которые одни обживали Каменную Дачу. Но сейчас исчезли и летучие мыши.
Сразу лезть в большую дыру Манир не стал, сначала обошёл снаружи, попытался влезть на уцелевший останец, чтобы глянуть сверху, и только потом двинулся ко входу.
В пещере явно кто-то жил. Оба окна были накрепко заделаны, но чем? Не камень, не дерево и не глина. Нож царапал эту преграду хотя и с большим трудом. Соваться внутрь через окна было бесполезно. Там и так не пролезть, а теперь хода и вовсе нет. Оставался вход, распахнутый и ничем не прикрытый. Оттуда тянуло вонью резкой и незнакомой. Никакой лесной зверь не может так пахнуть. С источником этого смрада и предстояло встретится Маниру.