Верзила сверлил взглядом пожилого человека, и кажется, внешнее спокойствие того его раздражало. Шумно втянув ноздрями воздух, он отошёл от крыльца, уступая место другому. Видимо, главному среди этой троицы.
Подошедший человек словно сошёл с обложки журнала для финансистов и иных успешных людей. Абсолютно непримечательное лицо было больше похоже на восковую маску, чем на лицо живого человека. Мимики практически не было, и оттого смотреть на него было неприятно. Серые глаза дополняли картину. Одет он был в строгий пиджак, шитый явно на заказ. Лакированные ботинки, как и в случае с его лысым подчинённым, были запылённые, но уже на скорую руку вытерты. Из-под рукава пиджака выглядывали дорогие часы.
"Или его величество власть или бандиты..." - Подумал Семён Гаврилович.
- Алексей меня зовут. Я вынужден обращаться к вам напрямую из-за непонимания вашего непосредственного начальства.
"Которого, интересно знать?"
- Слушаю вас. - Ответил лесник вслух.
- Дело вот в чём. Который год бьюсь с местной управой о выкупе участка рядом с прудами. А они мне тыкают на вас, хотя я отлично понимаю, что вы в этом деле роли никакой играть не можете.
"Бандиты..."
- То есть, как это не могу? Вы с мастером леса разговаривали?
- Разумеется. По всем инстанциям прошёл по нисходящей. На вас, конкретно, все сходятся. Последнее слово только за Корниловым, говорят.
- Ну, всё верно. Мой участок, и разумеется, последнее слово за мной.
Для Семёна Гавриловича обязанности лесничего, надо сказать, были настолько посредственны, что он их исполнял походя и обычно всех отсылал к мастеру леса. В его ведении после прикрепления его тайной службы в этом районе к департаменту господина Морева стало также отстаивание угодий от застройки. Повод - территория объекта "ЭХО-42". Естественно, гражданским такое не говорилось.
- Вы какие пруды имеете в виду? Кюрлевский карьер?
- Именно.
- Там реликтовые породы дерева - природоохранная зона. Никакой продажи там нет и не будет. Тем более вам зачем? Дачу строить?
- Это не ваше дело.
- Как же не моё? Этот участок за мной числится, и всё, что на нём строится, сносится, срубается и выращивается - моё дело.
Стоявшие позади двое переглянулись. В умственном развитии они явно уступали говорившему, то бишь Алексею. Второй из них, чуть ниже ростом, но покрепче, достал из кармана пачку сигарет - точно бандиты. В стране сейчас не начало века, когда всё это продавалось на каждом углу. Только у отдельных личностей остался доступ к подобного рода веществам.
Не нравилось стражу, как эта молчаливая парочка на него косилась. Их немиролюбивые взгляды становились всё резче от каждого слова, произнесённого поперёк их начальнику.
Алексей поджал губы, бездушные серые глаза буравили стража, но тому был нипочём взгляд простого смертного. Не такая нечисть ему обычно в глаза смотрит, и если моргнёшь - гибель...
- Как бы вам объяснить...
- По-русски. - Как отрезал, ответил Семён Гаврилович.
- Дед, ты не борзей. - Буднично ответил второй, что пониже.
Алексей снова поджал губы, на секунду опустил глаза.
- Не хотелось бы подвергать наш разговор переходу в неприятное русло.
- Я и не подвергаю. Вы, господин Алексей, поймите, пожалуйста, что пусть и не в бюрократическом обществе живём, но есть порядок исполнения вашего незаконного желания. И он пока кончается на мне, а вы видимо прошли тот пункт нашей беседы, в которой я указал вам на природоохранный статус той земли. А это означает, что без надлежащего постановления из Природнадзора, я - не самая крайняя власть. Есть ещё энное количество ведомств, без подписи которых я права не имею с вами даже разговаривать на эту тему.
- Так или иначе, все эти ваши ведомства почему-то упорно тыкают пальцем на вас, а ещё куда-то наверх, призрачно намекая, что есть в этой истории ещё и другая сфера. Более высокого порядка, нежели та, про которую вы мне пытаетесь втолковать.
- Ничего я вам не пытаюсь втолковать.
- Ну что я с вами спорить буду как в детском саду?
- Хотите - спорьте.
Алексей умолк. Похоже, что поджимая губы, он тем самым сдерживал тот пульсирующий фонтан негатива, который в нём клокотал. Опустив голову, он посмотрел в глаза леснику. Это был уже совсем иной взгляд - от него хотелось укрыться. Холодный, безжалостный и расчётливый.
Позади Семёна Гавриловича чуть скрипнула внутренняя дверь - знак от домового: "чужак не с добром". Игнатыч, как и всё его племя, прекрасно чувствует настрой людей и их отношение к хозяину дома.
Тем не менее, Алексей промолчал. Обведя взглядом пространство справа от себя, где ничего, кроме тропы, приведшей его сюда, и части леса, не было, он повернулся вновь к Семёну Гавриловичу.