- Я больше по лесной нечисти. Лешие, болотники, кикиморы, сейчас редко выворотни, ну и вот... горе моё - Король Леса так называемый.
- А выворотень - это что?
- Это такой большой деревянный арахнид - паук, то есть. Они почти исчезли, или затаились все. Я на своём веку ни одного не видел. Видел следы, возможно, его, но чтоб глаза в глаза - не случалось.
Задумавшись, чтобы ещё на эту тему припомнить, страж кинул взгляд на Кирилла. Тот затих и смотрел куда-то чуть правее сидящего напротив собеседника. По коже у него то и дело пробегала волна мурашек, и дышал он заметно чаще.
- Кирилл. - Осторожно позвал Семён Гаврилович притихшего парня. - Какого цвета были глаза?
- Оранжевые... - Парень очнулся, будто проснувшись, посмотрел на стража.
Семён Гаврилович умело подловил его, было видно, что признаваться в том, что видел эту нечисть, парень не хотел.
- Когда?
- В первый день, когда в лес пошёл. Маринка видела его вперёд меня, похоже, и в лес идти не хотела. Ну, я дай, думаю, гляну, что там. Ночью дерево упало, и корни вылезли. Я туда палкой ткнул... в глаз этот... Оно как заревело, хотело схватить, так я бегом в лагерь, а тропа идёт и идёт, никак не кончится. Но не догнал он меня.
- Всё хуже, чем я думал. Поднимайся, пора идти. Осталось примерно два раза по столько же...
Дима
Ещё долго им идти, если верить этому старому, но очень уж бойкому деду...
Дима отставал от них не больше, чем на сто метров, хотя в густом лесу, который иногда случался, и сто метров - расстояние. Он шёл по следам, стараясь не показываться на глаза. Он был уверен, что дед настороже и понимает, что он от своей цели не отступится, раз уж выбрал её. Много знает...
Порой внутри просыпалась человеческая сущность Димы, но плывун её усыплял быстро и без особых нежностей. День не его время, но человек всё испортит. Он слаб, он не выследит и черепаху на пляже.
Ближе к середине дня двойственность начала брать своё. Плывун тяжелее и тяжелее шёл. Ноги стонали неимоверно, но это лишь временная боль, она пройдёт, когда он получит в руки то, ради чего идёт. Человек изо всех сил старался взять власть над телом под контроль, но едва у него это получалось, как его разум застила боль от изодранных кровоточащих ног, и они подкашивались. Волосы падали на лицо, слипшиеся от пота. Одежда липла к телу, а при малейшем порыве ветра холодила кожу.
Плывун понял, что несмотря на боль, он не сможет удержать человека. День - не его время... Он отступил, хотя и понимал, что ночью придётся нагонять троицу. Точнее, нагонять нужно двоих. Его цель спит - они не дают проснуться ей, он чувствовал запах ночью, когда был в непосредственной близости. Запах дал ему представление, что это нечто из трав и спирта, что-то было ещё - он не разобрал. Аромат тела Марины перебивал букет снотворного. Из-за него же она не потела, дышала медленнее - её было бы сложнее найти, если б они, усыпив её, сразу начали движение.
Дима, шипя, упал на колени, боль охватила его всего, пройдя от ног до макушки. Он лёг на мшистую подстилку, на шишки сосен, что не преминули впиться ему в грудь и шею. Под его весом хрустнули мелкие веточки, упавшие с тех же сосен. Перевернувшись на спину, он увидел уходящие вверх кроны. Они мерно покачивались на ветру. Порой между ними, в просветах, он видел птиц.
Вот так же когда-то лежал и смотрел вверх Кирилл, ожидая ангелов... Как будто это было в прошлой жизни. Сколько пролежал Дима, он не понял, но ни одного ангела так и не увидел.
Удивительно, как быстро это дело стало обыденным, СМИ про них почти не говорили, не писали. Только по первости, разве что. Какие расы и куда отправились жить, немного про них, про быт, а потом всё...
«Ну, а что ты хотел? Они повинны в смерти миллиардов людей», - проговорил кто-то циничный внутри.
Ведь так и есть... Он читал книгу свидетеля тех событий, которого обвиняли за создание секты «Свидетелей воинства Господня». Кирилл тоже говорил о ней. Волошин очень доходчиво описал всё, что смог, пока не погиб в Исландии. Все эти бои были между иными расами, но все они были за место под этим небом. Волошин допускал такие выводы, что когда ангелы и берсерки дожмут демонов, они могут обратить взор на людей.
Всё это сейчас казалось сущей ерундой. Он среди леса. Он не знает где он, куда идёт, но некая сила тянет его дальше и дальше. Большую часть времени он не может даже управлять собственным телом. А как сгущается ночь... он словно засыпает, хотя отлично знает, что не останавливается. Он идёт к цели, но что есть эта цель? Из головы не выходит образ Марины - уж не она ли?
Он бы этого совсем не хотел. Он никому в том не признавался, что относился к ней с самыми тёплыми чувствами. Он же знает, что она и Кирилл вместе, и как друг не имеет права рушить это. Но хочет, грезит этим и ухватится за первую же возможность.