В небольшом покое был полумрак, и оттого сидеть напротив Ифита было неловко: будто в кривое зеркало глядишься. Синеглазое, кудрявое, безбородое отражение, плечи — узкие, пальцы — тонкие: морской…
— Ты скитался по миру сотню лет… отец. Набирался мудрости. Узнавал народы. У меня ничего этого нет. Лишь песни и приливы в компании нереид.
— И ученичество у Прометея Мудрого. И разве не вещий Нерей — твой дед?
— Я не создан для трона. Для власти. Для… золота.
Жаль. То есть, жаль, что ты думаешь так, юноша-кифаред. Из справедливых, бескорыстных и чистых, бывает, получаются хорошие цари. Опыта тебе не хватает, так ведь у тебя же есть надежная союзница… советница. Может еще не хватает — жесткости, твердости для трона Олимпа, а так из тебя бы мог выйти отличный царь.
— Козу заведи.
— Ч-что?
— Козу, пещеру… распорядителя толстого — Эвклея можешь спросить, где он их берет.
Гера у тебя уже есть — будет, кому утку в меду готовить.
Отмахнулся в ответ на недоуменный взгляд сына. Показалось, примерещилось: свилась змея, кусает свой собственный хвост, двоятся строки в свитки Ананки-судьбы — где она, к слову, которая эта, за плечами?
Что-то я даже стал о ней забывать.
— Если начнется война с Посейдоном… с подземным миром, — прошептал кифаред. Запнулся на имени — видно, что-то у меня в глазах высмотрел, — на троне Олимпа должен сидеть не я. Должен — тот, кто знает, как править. Возьми. Прошу.
— Не могу.
Возьму венец обратно — не ослабнет ли мое право на подземный мир от этого? А стрела — давний подарок… О стреле пока что подумаю.
— Венец отдай кому пожелаешь. Стрелу не отдавай — если вдруг понадобится, я призову ее. И Ифит… прежде чем передать скипетр Владыки — посоветуйся с Герой.
Вдруг да придет к жене в голову — какие можно выставить условия Зевсу (конечно, Зевсу, кому ж еще на троне сидеть!)…
— Кли… отец. А… Гера…
Тартар в Хаос да Ехидне под хвост… жену вот еще отпустить забыл. Если оно так бывает у свергнутых царей, то спокойнее на троне сидеть.
Отпустил. Объявил при всех: да, даю свободу. Да, примирился со своим сыном. Нет, не с Аресом. Да, с тем, который меня сверг. И да, жену вот к нему отпускаю. Свадьба… когда решат, тогда и свадьба.
К вечеру перепилась большая часть Олимпа. От неспособности понять — что вообще творится. В их-то глазах это выглядело как-то иначе: раз-два-три, сын свергает отца, отец где-то в Тартаре болтается, сын всходит на трон… А тут, понимаете ли, свергнутый отец гуляет по Олимпу, мирится с сыном, жену вот ему — из рук в руки… А на троне — Зевс.
То есть, сначала приходила Деметра. И рыдала о том, что ее муж на самом-то деле свергать меня не хотел, и его тут самого чуть не свергли… «А меня вот свергли», — поведал я скучно. И донес, что нет, сестра, не собираюсь я никого карать… как я вообще это могу сделать?! Деметра немного подумала — пожала плечами. И заревела опять — уже по другому поводу: из-за Коры. Ах, да, Аполлон же в темнице Олимпа сидит, до того, как его участь решат, и получается: один жених на край света удрал, похититель и возлюбленный — уселся в темницу, сама Кора в материнских объятиях, плачет…
Ну, конечно, плачет. Наведаться, утешить, что ли — я, вроде как, нынче холост, а Аполлон вряд ли опять выйдет в милость…
Мысленно цыкнул на мысли — разлетелись роем пчел, соты оставили: скоро война, ты — свергнутый царь, она любит кифареда, куда ты лезешь, невидимка…
— Я попрошу Зевса за Аполлона, — бросил в сторону Деметры, сбежал, не слушая воплей: кажется, она не хотела, чтобы я просил за Аполлона, хотела — скорее совсем, совсем наоборот, только у меня не было времени вслушиваться — что там за просьба…
Проклятый Эреб, то есть Посейдон, не собирался появляться. Зашился в какую-то щель — кто там знает, в какую! — исподволь дергал за ниточки. И приходили в движение рати великанов, племена лапифов, какие-то драконы… союз с титанами? Конечно, союз с титанами, вон, Лелайтос и Кой-пошли на Олимп и не вернулись, так что их многочисленная родня беспокоится, наверное…
А младший влез на трон как-то незаметно. Сперва приходил убалтывать меня и интересоваться: я обратно влезать не собираюсь? Я пропадал в поисках Эреба — искал, не удастся ли шибануть Первомрака в спину из невидимости. Являлся, вглядывался в заплаканные глаза сестренки-Гестии — уходил опять… От Зевса отмахивался: не собираюсь. Так что тот, видно, принялся за Ифита, а может, за Геру, и как-то оказалось: Зевс на троне, Сила и Власть по правую и левую сторону, со всех сторон полно прихлебателей набежало, уже и кифареды какие-то песни сложили, когда успели только? Младший, кажется, сам был изрядно удивлен тем, что на него в одночасье свалилось. Даже нимфочкам забыл подмигивать, вызвав этим приступ подозрительности у неизменно заплаканной Деметры.
Не знаю, может, это было даже к лучшему. Зевс, конечно, не так опытен, но уж сковырнуть себя с трона не даст даже Эребу, хоть в виде Посейдона, хоть в каком другом.
Об Эребе я рассказал ему уже после разговора с Танатом. Когда узнал, что Посейдона больше нет. Когда Убийца подтвердил худшее: Эреб не станет встречаться со мной лицом к лицу. Сперва он сделает так, чтобы небеса заплакали кровью.
Поминали Посейдона на двоих и в оружейной. Во-первых — вытащить Зевса с трона удалось только в оружейную, потому что даже и на пирах младший восседал на символе власти. Во-вторых — вот и повод нашелся: меня тут свергли, я безоружен, так что не поможешь ли выбрать что-нибудь новенькое?
— Циклопам закажи, — заикнулся было Зевс. Вот тут я его и обрадовал. Тем, что у Циклопов уже побывал Эреб, который вовсю пользуется обликом Посейдона. Расписал, что мы творим с их братьями-титанами. Участь белоголового Офиотавра расписал, слезы Геи-матери… в общем, вряд ли мы теперь дождемся от Циклопов оружия: простодушные поверили Эребу безоговорочно. Вот он от них — чего угодно дождется, да.
— Вот же Тартар, — выдохнул Зевс, когда я начал расписывать ему тонкости подземного правления. Подумал, взвесил в ладони булаву работы тельхинов. — Точно нельзя брата избавить от этого? Если это только по словам Железнокры… а, да, забыл, теперь он без крыльев.
— У Гекаты я тоже спрашивал.
В подземном мире в первые дни после своего свержения я появлялся довольно часто. Наскоро напинал бунтовщикам, которые вздумали было дергаться и интересоваться — что это тут за новый царь появился. Поговорил с Трехтелой Гекатой — дождался смешка сквозь зубы в ответ на тот самый вопрос…
— Ну, знаешь, верить словам подземных, брат… впрочем, тебе виднее, ты ж у них теперь царь. Поэтому, что ли, Гестию собираешься за Железносердного выдавать?
— Не поэтому.
Потому что попробуй еще — не выдай. Да вижу я в твоих глазах эту проклятую укоризну, брат: зачем, спрашивается, я лез за Танатом в подземный мир, зачем бросал вызов Эребу, войну зачем начал?
Только вот ты ошибаешься, если думаешь, что война бы не началась и так. Теперь же… как начал, так и закончу, мне, знаешь ли, не впервой — чтобы меньшим злом.
— Мы в плохом положении, — качает головой Зевс, как будто я этого не знаю. — Среди титанов верить нельзя никому, среди богов и бойцов-то не отыщется, разве что вот Гефест, так он же больше кузнец… Твои — Арес и Афина — Тартар знает где шатаются — мои…
Ну да, скопом в темнице дожидаются участи, Гипнос им туда ежедневно вино таскает и спевки устраивает хоровые — на четверых.
— Бойцы нам сейчас нужнее судов. Я говорил тебе — примирись с сыном. С… сыновьями.
Показалось — Зевс сейчас мне в голову адамантовое копье отправит, которое в пальцах вертит.
— С этими…?!
Ну да, у Владыки же нет ничего, что важнее трона, а как раз трон они и пытались у тебя отобрать.
— Сам подумай — кого над морскими поставишь? Не меня же, в самом деле, — Зевс так и дернулся (очень нужен Климен Мудрый на соседнем троне, а как же!). — Нового рожать и времени-то нет — Посейдон может захватить и этот трон. Морской мир сейчас слабее всего: подземный держу я… Еще раз говорю тебе: примирись с сыном. Выдай за него замуж Кору — все равно ведь…
Пальцы стиснули рукоять клинка. Казалось — махайра со стены оружейной щерится улыбкой, выпевает: «Все равно ведь она его, его, его…»
Раз похитил — значит, его.
— Ты даешь мне странные советы, Мудрый.
Брат смотрел как-то уж слишком пристально. Пытался докопаться, найти, выяснить… я мотнул головой, ухмыльнулся невесело. Ничего там, братец, совсем ничего…
Отпустил клинок — нет, не тянет, не подходит, не ложится в руки.
— Это — меньшее зло, поверь мне.
Меньшее… меньшее зло. Новый мотив взамен надоевшего — «будет-будет-будет…»
«Меньшее зло, — сказала Геката, улыбаясь мне в лицо кровавой улыбочкой, — ты по сравнению с Эребом… мир понял это — и потому покорился тебе».
Это еще вопрос — насколько он там покорился. Норовит прыгнуть на плечи, к земле пригнуть — а мне как назло, нужно вслушаться в него. Понять — насколько Эребу нужен подземный мир?