Как только я встал перед микрофоном и подал сигнал, в зале потух свет, а вместе с ним и шум толпы. Я вставил в ухо наушник, чтобы лучше слышать музыку, и тут же послышались первые аккорды. Сердце неистово билось о ребра, а дыхание стало шумным и рваным. Я сделал глубокий вдох и закрыл глаза.
Ветер ласкает наши тела,
Окна опущены, воздух трещит.
Знаешь, что где бы ты ни была,
День этот в памяти будто пришит.
Нитями крепкими, алыми намертво.
Знаю, ты чувствуешь то же, что я.
Я вспоминаю все заново, заново.
Мне тяжело вдалеке от тебя.
Не думай о разлуке. Мы справимся, поверь.
Нуждаемся друг в друге. И раньше, и теперь.
Пускай немного сложно, но в этом, в общем, суть:
Забыв про осторожность, в любовь с тобой нырнуть.
Слова лились из самой моей души. Это был такой кайф. Как только мы начали играть, весь страх и нервозность прошли, оставив только блаженство и упоение. Толпа начала подпевать мне, заводя еще больше, кидая за край этого крышесносного дурмана.
Здесь все иначе, и небо другое.
Тебе бы хотел это все показать.
Делить это небо и радость с тобою,
И за руку крепко тебя бы держать.
Хочу по глазам твои мысли угадывать,
Голубоглазая крошка моя.
Я вспоминаю все заново, заново.
Мне тяжело вдалеке от тебя.
Не думай о разлуке. Мы справимся, поверь.
Нуждаемся друг в друге, и раньше, и теперь.
Пускай немного сложно, но в этом, в общем, суть:
Забыв про осторожность, в любовь с тобой нырнуть.
Как только последний аккорд песни стих, все начали аплодировать, а я засмеялся и наклонился за водой.
— Привет, Джексонвилль, — прокричал в микрофон Эван, — как вы тут, ребята?
Один город сменял другой. Иногда, мне нужно было доставать смартфон и смотреть по навигатору, где мы, черт возьми. Конечно, такого чувства как на первом концерте больше не было, но это не значит, что мы не были в восторге от этого. Каждый концерт окрылял нас. По стране мы передвигались на крутом автобусе. Это настоящий дом на колесах. В нем есть абсолютно все. Наш водитель Боб даже пару раз пустил меня за руль. Было очень круто управлять этой махиной. Черт, я так скучаю по Бэтси.
После концерта в Филадельфии парни решили закатить вечеринку. Джим и Линда не возражали, единственное правило — никакой фото и видеосъемки. Вечеринка была в самом разгаре. Для нас даже специально сняли пентхаус, в одном из лучших отелей города. К нам пришло очень много людей. И мы их даже не знаем. Здесь были как богатые и знаменитые мира сего, так и всякие группи.
Я стоял на балконе и смотрел на всех этих людей. В одной руке джин с тоником, в другой сигарета, сделал затяжку и выпустил дым вверх. Музыка орала из колонок, народ вовсю веселился. А я стоял в одиночестве, как жалкий сам себя жалеющий кусок дерьма. Правда была в том, хотя здесь и было полно народа, я чувствовал себя одиноко. Мне хотелось домой, в Чикаго. Знаю это безумие, но моя душа (или какая там еще дребедень есть) рвалась туда. Мне хотелось увидеть бар, Сару и Стеф. Прокатиться на Бэтси, погладить ее сиденья. И, конечно же, я хотел к своей Дикарке.
Разлуку с ней я переносил особо остро. Несколько раз я предлагал Сэм приехать ко мне, хотя бы на один день. Но она не могла. Конечно же, я говорил, что понимаю и все хорошо. Но я ничего не понимал, и не было ничего хорошего. Я сам себе напоминал вечно жалующуюся девчонку, но ничего не мог с собой поделать. Это сильнее меня, маза фака.
Залпом выпил джин и бросил в бокал бычок от сигареты. Минутка хандры прошла, и я готов вернуться на вечеринку и надраться в хлам. Не успел я войти, как в моей руке тут же оказался стакан с янтарной жидкостью, а какая-то брюнетка мне призывно улыбалась. Я отсалютовал ей стаканом и выпил все содержимое. Не успел перевести дух, как в другой руке появился еще один стакан, а потом еще и еще. И вот я уже стою в кругу таких же пьяных, как и я, людей, мы все что-то громко обсуждаем и пускаем по кругу косяк, делая глубокие затяжки.