В субботу Кутехин с женой ходили на кладбище хоронить старика. Назад они возвращались вдвоем.
Снежок опять стаял и грязно серели вокруг раскисшие поля.
Кутехин шел молча.
Только чавкали выдираемые из грязи сапоги.
— А худые, мать, ноябрьские теперь стали… — неожиданно останавливаясь, сказал он.
— Так ведь худые, конечно… — вздохнула жена и тоже остановилась.
Кутехин посмотрел на нее и зашагал дальше по раскисшей дороге. Покорно зашагала за ним и жена Кутехина,
А серенький, по-прежнему, сеялся с неба дождь…