Тем временем они с Лопатиным пришли. В палате у Беляковой был уже Шатов — хирург, отвечающий за гнойные койки в этом квартале. (Официально отделения не существовало, койки были прицеплены к общей хирургии в качестве общепризнанного источника головной боли, поэтому для справедливого распределения и была придумана система — раз в три месяца условный заведующий «гнилухой» заменялся очередным доктором-хирургом; комбустиологов эта система в свои ряды не вовлекала).
Постель Беляковой была в крови, Шатов вместе с перевязочной сестрой пытался наложить давящую повязку на область язвы. Сама Лидия Григорьевна была хоть и в сознании, но Платонова не узнала, лишь стонала и временами вскрикивала от боли.
— Миша, что тут у тебя? — спросил Лопатин Шатова. — Справляемся или надо срочно в операционную? Обрисуй в двух словах.
Михаил Леонидович, продолжая удерживать ногу в приподнятом положении, чтобы сестре было удобней бинтовать, прокомментировал:
— Закровила, судя по всему, минут тридцать тому назад. Соседка по палате спала. Сестра заметила, когда кровь уже на полу оказалась — а это значит, что простыня промокла и одеяло.
— Литр? Больше? — уточнил Лопатин.
— Больше, — тяжело дыша, ответил Шатов. — Тяжёлая, блин… Скоро ты там, Наташа?
— Можете опускать, — Наташа завязывала узлы на бинте. — Промокает все равно. И быстро, — показала она на красное пятно, что медленно, но неотвратимо проступало на тампоне, подложенном в повязку.
— Так не пойдёт, — покачал головой Шатов. — Жгут кладём.
Он протянул руку к изголовью и взял жгут, накинутый на спинку кровати дежурной медсестрой. Просунул его под верхнюю треть бедра, попытался натянуть и скептически ухмыльнулся:
— Придётся максимально высоко накладывать. Не факт, что я такой инфильтрат продавлю.
Он затянул первый тур жгута, защёлкнул на максимально возможную кнопку и молча принялся смотреть на темпы роста красного пятна на повязке. Спустя минуту стало ясно, что кровотечение если и не прекратилось, то хотя бы уменьшилось.
— Время жгута девять пятнадцать, — громко сказал Шатов. — У вас там что сегодня по плану?
— Две холецистэктомии и лёгкое, — вздохнув, ответил Лопатин.
— Отодвигай, — Шатов махнул рукой, сразу отсекая всяческие возражения. — И ты мне нужен сам. Всё идёт к экзартикуляции в тазобедренном суставе, так что ещё и травматолога позовём.
Платонов, всё это время стоявший в дверях в качестве стороннего наблюдателя, увидел, как Лидия Григорьевна остановила на нем взгляд и попыталась что-то сказать. Её губы шевелились, но никто, кроме Виктора, не заметил этого. Лопатин с Шатовым отправились раздавать распоряжения в ординаторскую, оставив Платонова в палате одного. Виктор приблизился к кровати, стараясь не наступать на разбросанные по полу кровавые салфетки, которые уронила Наташа, выгребая их из-под пациентки.
— Вадик… — услышал он шёпот Беляковой. — Вадик…
— Я думаю, он в порядке, — сказал Платонов, понимая, что с Вадиком сейчас может быть всё что угодно. Лидию Григорьевну в её теперешнем состоянии надо было успокаивать любой банальщиной, какую только можно было придумать. — Он дома или в институте. Наверное, — в конце добавил Виктор, решив, что он бы на месте полиции подержал Белякова в камере сутки или двое за хулиганское поведение.
— Таблетки… — прошептала Лидия Григорьевна. — Нужно, чтобы он…
— Ваши таблетки? От давления? — спросил Платонов. — Принесёт, как решит навестить. Обязательно скажем ему.
Виктор помнил, что на истории болезни есть телефон Вадима — его мама продиктовала при оформлении. Надо будет позвонить и сказать.
Она смотрела на него глазами, полными слёз. Пересохшие губы пытались добавить что-то ещё, но Платонов ничего не мог разобрать. Он посмотрел на повязку — пятно крови неумолимо увеличивалось.
Виктор добавил скорость в капельнице почти до струйной. «Плазмалит» подходил к концу, на подоконнике уже лежал готовый пакет «Дисоли». Платонов, не дожидаясь медсестры, поменял растворы, взглянул на часы и потом — на Лидию Григорьевну.
— Вас будут оперировать, срочно. Да вы, наверное, и сами уже поняли.
Она ответила ему одними веками.
— Придётся убирать ногу. Высоко, — пояснил Виктор. — Сейчас подготовят операционную, вас поднимут туда, дадут наркоз. Не бойтесь.
Вошёл Лопатин, немного отодвинул в сторону Платонова. В руках он держал бланк, заполненный красивым сестринским почерком.