— Иди в бокс, полежи с полчасика. Заснёшь — не проблема.
Лёжа на кровати в боксе, когда хмель стал настойчиво просачиваться в голову и усыплять, Платонов вдруг вспомнил, с чего все началось.
С этого худосочного и скандального… В памятной почему-то рубашке — той самой, «кафельной». Как же его звали…
(«Это мама, понимаете вы или нет?»)
Вадим. Да, точно. И ведь он показался странным сразу…
(«…таблетки…»)
Вадим Беляков.
(«Я все сделаю, чтобы вы запомнили…»)
И сделал.
…Когда Лазарев через час заглянул в бокс, Платонов крепко спал, положив ладонь под щеку.
Часть первая
ПЕПЕЛ
И что бы она ни сказала,
Что бы я ни ответил ей,
Времени осталось мало,
Время говорит: «Скорей!»
1
Наши дни
Телефонный звонок в полчетвёртого утра не сулил ничего хорошего. Платонов нехотя приподнял голову с подушки, нашарил рукой телефон на тумбочке рядом с диваном, далеко не сразу сумел смахнуть зелёный кружочек разговора вверх.
— Дежурный хирург…
— Подойдите, здесь по вашу душу, — услышал он чересчур бодрый для середины ночи голос Эльвиры, медсестры приёмного отделения. — Не надо сюда вещи складывать… Это я не вам, Виктор Сергеевич… Вот там вешалка, а сумку оставьте за дверью…
Платонов нажал отбой, сел, нащупал ногами в полумраке кроксы, едва не затолкав их под диван, с досадой шумно выдохнул и встал.
Халат, маска, ручка, телефон, ключ от ординаторской. Платонов вышел в коридор, где над палатными дверями приглушённо светились дежурные лампы. До конца не проснувшись, кое-как попал ключом в замок, повернул. В сестринской бубнил телевизор, бросая на линолеум разноцветные размытые блики через раскрытую дверь.
Платонов двинулся по длинным коридорам в сторону приёмного отделения. В палатах шла своя ночная жизнь. Кто-то читал, кто-то смотрел кино на телефоне или ноутбуке, кто-то просто ходил от окна к двери и обратно. В женской палате за плотно прикрытой дверью шумел фен — и Виктор понимал, что никто не укладывает там волосы. Прооперированная днём Токарева сушила феном повязку над донорской раной, подходя к делу максимально ответственно — каждый час по десять минут.
В ожоговой реанимации за неплотно прикрытой дверь тускло горела настольная лампа, слышался тихий плач малышки Трофимовой и что-то вроде колыбельной от её мамочки. Платонов повернул возле двери и вышел на площадку. На стульчике возле туалета, поставив на пол рядом с собой банку с дренажом из плевральной полости, сидел пожилой пациент и надувал медицинскую перчатку через двадцатикубовый шприц. Среди ночи это было одновременно и удивительно, и вполне объяснимо. Виктор зачем-то коротко кивнул пациенту, словно одобряя его действия, получил то же самое в ответ и стал спускаться по лестнице на первый этаж.
Внизу Платонова встретил длинный коридор, освещённый только дежурным светом. Он миновал несколько дверей рентгенотделения и в сумраке фойе увидел сидящего на дерматиновом диванчике мужчину с вытянутой ногой. Рядом к стене была прислонена трость; на полу — бесформенная брезентовая хозяйственная сумка. В руке мужчина сжимал допотопный кнопочный телефон, подслеповато разглядывая что-то на экране.
Платонов, не задерживаясь, завернул за угол, в сторону приёмного отделения. Эльвира сидела за столом, глядя в монитор и щёлкая мышкой.
— Вот бумаги, — показала она наклоном головы на угол стола, не отрывая глаз от экрана.
— Это мимо него я сейчас проскочил? — Виктор оглянулся, но отсюда пациента в коридоре уже не было видно. Сестра кивнула и продолжила невидимую Платонову работу.
В бумагах всё было, как и всегда.
— Солнце зашло, и в Стране Дураков закипела работа, — шепнул себе под нос Виктор. Направление из поликлиники, где стояло время «двенадцать-двадцать», говорило о многом. Пациент перемещался в сторону больницы почти пятнадцать часов — причём совершенно непонятно, почему. Выйдя в коридор, Платонов встал напротив пациента и спросил:
— Судя по времени прибытия, дела у вас днём были крайне важные?
— Нога болит, — ответил мужчина, указывая на вытянутую перед собой ногу. Вопрос хирурга он то ли не понял, то ли проигнорировал, то ли посчитал сигналом для рассказа о своих проблемах.
— Догадываюсь, — подняв перед собой бумаги, сказал Платонов. — В направлении у вас диагноз «Остеомиелит» — явно не для полуночных хождений по больницам. Вполне плановая болячка. Ничего экстренного для приёма дежурного хирурга.