— Отлично, обращайтесь еще. Хороших продаж! – я повесила трубку.
Хороших продаж. В мире, где всё продается и покупается, это выражение стало лучшей заменой устаревшему «всего доброго». Добром теперь считается высокая рентабельность, а люди желают друг другу высоких индексов. Пожелания эфемерной удачи давно вытеснены скрупулезными маркетинговыми расчетами.
Попрощавшись с очередным довольным клиентом, я вздохнула. Работа, приносящая доход, держала меня на плаву, помогая оставаться спокойной за завтрашний день. Ну, относительно, конечно. Я прочно закрепилась где-то между неудачниками и достиженцами, с тоской глядя в отсутствующую перспективу. Интуитивно я до сих пор умудрялась оставаться среди тех, чьи услуги были востребованы. В первую десятку и даже, наверное, сотню не входила, но в тысяче держалась крепко. А это уже становилось своеобразным, хотя и сомнительным, достижением.
Мое образование педагога дало мне какие-никакие знания о человеческой психологии, а пара прочитанных книжек помогли наладить свой собственный микробизнес. Я продавала тексты. Точнее, контент. Писала на заказ для других торговцев – считалось, что мои творения будут способствовать продвижению товаров и услуг в эпоху, когда для наружной рекламы просто не осталось свободного места.
Моими основными клиентами стали владельцы заводов и фабрик. Во времена, когда спрос как явление попросту стал исчезать, и торгаши всучали свои товары друг другу лишь бы не скатиться в ноль, деньги не упразднились лишь благодаря крупным промышленникам. Мне повезло – оказалось, что люди любят читать. Уставшие от прессинга повелительных наклонений, от невероятных псевдо-новшеств, которыми сыпали бесчисленные доказующие, массы потянулись к ненавязчивому легкому чтиву. И, хотя чтиво продолжало служить прежним целям, этот факт как-то уходил на второй план.
За день мне приходилось просматривать тонны объявлений. Я выписывала все возможные газеты, начиная с бесплатных листков и заканчивая солидными изданиями на десяти полосах. Подходящие предложения аккуратно обводила кружочками и начинала обзвон. Репутация позволяла мне самой назначать цену, и клиенты соглашались. Для них эти суммы были каплей в море – сотой долей дохода предприятия за день. А я на заработанное умудрялась оплачивать жилье, питаться и кормить любимого прожору-хомячка.
Иногда я давала собственные объявления в бесплатных газетках. Редко, но клиенты звонили сами.
Один из таких звонков застал меня за кормежкой питомца. Я рассеянно пушила густой мех на спинке животного и наблюдала за процессом набивания щечек, когда запиликал мобильник. Вздрогнув, взяла трубку, машинально отметив три нуля на конце номера.
— Да.
— Это вы тексты пишете? – с места в карьер спросил нервный мужской голос.
Безумное время, безумные нравы. Для вежливости просто не осталось ни времени, ни места.
— Я. Хотите заказать?
— Хочу! – голос звонившего переместился на пол-октавы выше. – Мне нужен супер-текст! Такой, чтобы все захотели узнать обо мне и о моих открытиях!
Продажники – не мой конек. Я специализировалась на так называемых инфотекстах – том самом легком чтиве, в которое вставлялись намеки на определенный товар. Я попыталась объяснить этот нюанс странному клиенту, но он не дал себе труда дослушать.
— Просто расскажите миру обо мне! – трубка задребезжала от надтреснутого голоса. — Неважно, как вы это сделаете! Я заплачу вам, заплачу щедро, не бойтесь. Сколько вы хотите? Ну? Говорите!
Я назвала ставку.
— Я оплачу ваш труд вдвое… втрое выше! – собеседник слегка задыхался, будто от быстрого бега. – Мы заключим договор. Я внесу аванс… половину стоимости, вас устроит? Да?
Я не успела ничего ответить – но он уже все решил.
— Назовите реквизиты, куда перечислить деньги, — в трубке чем-то пощелкало, — ну, давайте! Половина сейчас и еще половина… нет, больше! Еще больше – потом, когда мы придем к нашей цели, когда каждый человек будет знать мое имя!
— Простите, — я с трудом вклинилась в поток слов, — вы артист?
— Артист! – не то утвердительно, не то с сарказмом воскликнул голос. – Вот что – мы с вами встретимся. И сделаем так, что все в мире будут нуждаться во мне!
Его манера все решать, не спрашивая моего мнения, безумно раздражала. Я хотела напомнить, что «мир» — это всего-навсего одна страна, напрочь отрезанная непроницаемой стеной… но сдержалась. Артист между тем продолжал:
— Вам нужны деньги – я смогу обеспечить вас до конца жизни! – его голос с придыханием неприятно вонзался в мозг. – Я дам вам деньги, дам часть своей славы – все, что угодно! Приходите в антикафе «Боров». Я буду ждать сегодня вечером, после восьми… ради всего святого, приходите!
В трубке стукнуло, пискнуло, и разговор прервался. Странная это была беседа. Односторонняя. Я аккуратно положила мобильник на место и вернулась к хомяку.
Заманчивое предложение, нечего сказать. Заманчивое и странное. Конечно, ни в какое антикафе с дурацким названием я не собиралась.
***
Ровно в половину девятого я вошла в «Боров». Распашные дверцы а-ля летучая мышь звонко стукнули за моей спиной. Антикафе оказалось стилизовано под салун – одно из тех заведений, для убранства которого было использовано огромное количество халявного старья. Дешево, но со вкусом – в «Борове» явно поработал хороший дизайнер.
Стук дверец призвал из темных глубин зала молодого официанта.
— Вам столик для курящих? – подобострастно осклабился он.
— Спасибо, — ответила я невпопад, пытаясь хоть что-то разглядеть в полумраке, — меня тут должны ждать.
Только сейчас до меня дошло, что я совершенно не в курсе, как выглядит Артист. Воображение рисовало взлохмаченную личность с патлами до плеч и в модном пальто нараспашку. Однако богема канула в прошлое – современные артисты одевались куда более строго. Впрочем, театр, кино и музыка превратились в прикладные виды деятельности, ничем не отличающиеся от любой другой работы. То же ремесло – но под видом искусства.
Ругая себя за глупость, я потянула из кармана мобильник и набрала последний номер из входящих. Где-то в недрах заведения раздалась мелодия.
— Извините, — официант ретировался. Я присела за первый попавшийся стол. В ухо летели длинные гудки. Весь зал был погружен в темноту, только над далекой стойкой мерцали тусклые лампочки.
— Слушаю! – наконец отозвался знакомый запыхавшийся голос.
— Вы звонили мне сегодня днем, — начала я, — по поводу текста…
— Да! – чуть не выкрикнул Артист, — вы в кафе?
— Так точно. Бежевый плащ, светлые во…
— Не кладите трубку! – перебил он, — я сейчас!
За стойкой что-то загремело, хлопнула дверь, раздались спешные шаги, и передо мной снова вырос давешний официант с трубкой в руке.
Секунду мы смотрели друг на друга. Потом он медленно отнял мобильник от уха и нажал отбой.
— Так вам столик для курящих?.. – зачем-то спросил официант и издал истерический смешок.
— Не курю, — отозвалась я и невольно улыбнулась.
— Может, выпьете? – он внезапно снова засуетился, — пойдемте к стойке, пойдемте!
Его цепкие длинные пальцы ухватили меня за рукав пальто и потащили сквозь темноту. Спотыкаясь о неровности пола, я чертыхалась и отчаянно щурилась на мерцающие лампочки – проклятые не давали и капли света. Судя по всему, кроме нас двоих больше никто не почтил присутствием это странное антикафе. Действительно странное. Ведь посетитель, покупатель – Клиент, царь и бог современного общества, был не просто на вес обесцененного золота, а буквально жизненно необходим каждому. Будь ты барменом, владельцем розничного магазина или автомойщиком. Нет клиентов – нет продаж. Нет продаж — нет рентабельности. И, следовательно, ты бесполезен для общества. А если ты бесполезен, то не имеешь права на жизнь — на потребление общественных благ, поскольку тебе нечего дать обществу взамен. Из-за тебя страдают другие, в тебе, как в черной дыре, пропадают втуне те самые блага. Каждый, кто не согласен, способен только разрушать общество изнутри.