— Твою работу очень ценят, Гален.
— Я знаю, малышка.
— Ты продолжишь свое дело?
— Пока рабство не умрет той позорной смертью, которой оно заслуживает.
Эстер задумалась над тем, что он сказал. В нем была глубина, о которой никто и не подозревал. Его целеустремленность более чем превосходила его богатство. Гален Вашон и Черный Дэниел были хорошими людьми.
— Я никогда не слышала историю о том, как тебя начали называть Черным Дэниелом.
— Это прозвище дала мне Эдна Ли. В одном из своих ранних писем она сравнила меня с библейским Дэниелом, а львиным логовом было рабство.
— Итак, ты стал Черным Дэниелом.
— Поначалу это имя показалось мне довольно крутым.
— А теперь?
— Это просто то, как меня знают. Во всем этом нет лихой славы, только страх, хладнокровие и яростная решимость мужчин и женщин, которые рассчитывают, что я приведу их к свободе.
Он повернулся к ней и сказал:
— Тебе самой это знакомо.
Их лица были так близко, что они могли чувствовать тепло друг друга. Гален протянул руку, чтобы погладить ее по нежной щеке.
— Я сказал себе, что позволю тебе задавать темп, но я солгал. Я хочу тебя этой ночью…
Он поцеловал ее со всей страстью и любовью, на которые был способен, затем поднял на руки и отнес к себе в постель. Он снял с нее платье и нижнее белье с неторопливой опытностью. Только после того, как у нее перехватило дыхание, и она была готова, Гален попробовал десерт, о котором мечтал больше всего.
На следующее утро дилемма с ребенком разрешилась. Ночью у Эстер пошла кровь. Она призналась себе, что ей стало грустно, что она носит не ребенка Галена.
Макси принесла ей завтрак и была обеспокоена тем, насколько плохо выглядит ее новая хозяйка. Когда Эстер рассказала о своем состоянии, Макси взяла ситуацию в свои руки. Она принесла тряпки и горячий чай, чтобы облегчить легкие спазмы.
Гален зашел позже, когда Макси уже уютно уложила Эстер в большую кровать.
— Доброе утро, малышка. Макси сказала, что ты немного приболела.
Эстер была смущена. Мужчинам не полагалось участвовать в этой части жизни женщины. Однако он хотел, чтобы она была не только женой, но и его любовницей, и, хотя Эстер никогда не встречала любовниц, у нее сложилось отчетливое впечатление, что они были гораздо менее скованны, чем жены. Любовница, вероятно, обсуждала подобные вопросы со своим любовником.
— Доброе утро, Гален. У меня начались месячные.
Женские особенности были хорошо известны Галену, но его удивило и обрадовало, что она поделилась информацией. Он не ожидал такой интимной откровенности от маленькой Индиго.
Она спросила:
— С моей стороны невежливо рассказывать тебе о таких вещах?
Он подошел и сел на кровать. Она казалась маленькой на этой просторной кровати, маленькой и невинной в легкой хлопковой ночной рубашке с высоким воротом. Он заметил, что на ее лице отразилось легкое беспокойство.
— Нет, это не так. Я должен быть в курсе того, что с тобой происходит.
— Макси приготовила мне чай. Она говорит, что это поможет, и так оно и есть. Однако у меня от него ужасно кружится голова. Я чувствую себя примерно так же, как в прошлом году на конкурсе яблочного бренди.
— Конкурс яблочного бренди?
— Да. Я была судьей.
Гален ухмыльнулся.
— Что, черт возьми, ты делала, оценивая бренди?
— Би не разрешила никому из мужчин участвовать в конкурсе, потому что в прошлом году все судьи напились и начали спорить, какой бренди лучше. Конкурс закончился ужасной дракой. Шерифу Лоусону потребовалось некоторое время, чтобы все уладить. Победителя так и не объявили.
Гален взял чай и понюхал содержимое. Он почувствовал запах чая, а также рома. Макси родилась на Карибах и твердо верила, что ром, в правильных пропорциях и в сочетании с нужными травами, может вылечить что угодно. Он вынужден был признать, что большую часть жизни она поддерживала его здоровье с помощью своих отваров. Он сомневался, что она дала Эстер больше, чем с наперсток, но, похоже, этого было достаточно, чтобы она слегка захмелела.
— В этом чае ром. Ты знала?
— Да, Макси объяснила, когда принесла его. Вероятно, это объясняет мое головокружение.
Гален улыбнулся.
— Ты не закончила рассказ о том, как оценивала бренди.
— О, там больше нечего рассказывать. Прежде чем можно было провести окончательную оценку, меня отстранили.
Гален усмехнулся.
— Почему?
— Би сказала, что я была сильно пьяна. Она сказала, что я улыбалась как дура, когда они везли меня домой. Я ничего из этого не помню, только ужасную тошноту на следующее утро. Я поклялась, что больше никогда не притронусь ни к какому крепкому напитку. Однако чай Макси сделал свое дело.