Позже, намного позже, когда первые розовые лучи рассвета начали пробиваться в небе, насытившиеся любовники лежали, переплетясь, на кровати, все еще касаясь друг друга, все еще вплетая долгие, сочные поцелуи, но слишком уставшие, чтобы сделать больше.
— Итак, ты будешь моей любовницей? — мягко спросил он, медленно проводя пальцем по ее припухшим от поцелуев губам.
Эстер чувственно провела языком по кончику его пальца.
— Да. Я была бы безутешна, если бы ты поделился своим великолепием с кем-то еще.
Он усмехнулся и приподнял бровь.
— Ревнивая любовница?
— Чрезвычайно, так что будь осторожен.
Он поцеловал ее в губы, не в силах насытиться ею, и пообещал:
— Не волнуйся. Если мы будем осторожны, моя жена ничего не заподозрит.
Она уставилась на него широко раскрытыми смеющимися глазами.
— Зверь! — обвинила она и ударила его по плечу. — Молись, чтобы твоя жена ничего не узнала. Я ее знаю — она накормит тебя мышьяком, если ты хотя бы подумаешь о том, чтобы завести другую женщину.
— Тогда я рад, что мои любовница и жена — это один и тот же человек.
Эстер снова поцеловала его.
— Я тоже.
Эстер прижалась к нему, и он окутал ее своим теплом. Он поцеловал ее в макушку.
— Мы с тобой хорошо уживемся.
— Мне кажется, что ты, возможно, прав, — прошептала она в ответ.
Несколько мгновений спустя они оба уже спали.
Глава 19
На следующее утро Эстер проснулась от того, что Макси расставляла завтрак, и сонно спросила:
— Который час?
Макси указала на маленькие декоративные часы на подставке у кровати. Эстер приподнялась, чтобы взглянуть на них, и удивленно моргнула. Через два часа будет полдень!
— Почему ты позволила мне так долго спать? — спросила она, скатываясь с кровати.
— Галено сказал, что тебе нужно отдохнуть.
— Но, боже мой, посмотри на время.
— В Новом Орлеане для представительниц прекрасного пола это считается ранним утром.
— Мы не в Новом Орлеане, Макси. Это богобоязненный Мичиган, где рано встают. Гален, должно быть, считает меня самой ленивой женщиной на свете.
После ухода Макси Эстер помылась в маленькой ванне, затем поспешно оделась. Она не могла припомнить, чтобы когда-нибудь вставала так поздно, и поклялась, что больше никогда не будет застигнута врасплох подобным образом; подобная праздность, должно быть, пагубна для души.
Эстер быстро справилась с пуговицами на своей тонкой белой блузке. Сегодня утром она намеревалась поделиться с Галеном своей идеей организовать ярмарку по сбору средств на территории особняка. С ее-то везением, возможно, что-то случилось, и его снова вызвали на очередное задание в качестве Черного Дэниела. Она проглотила свой завтрак, затем быстро вышла из комнаты и отправилась на поиски своего мужа.
Она наткнулась на Андре Рено, который направлялся на деловую встречу в город. Он сообщил ей, что Галена можно найти в кабинете.
Эстер осторожно постучала в закрытую дверь кабинета, потому что понятия не имела, хотел ли Гален, чтобы его отвлекли от работы.
Очевидно, он не возражал, потому что пригласил ее войти и встретил ее появление улыбкой.
— Доброе утро, жена, — сказал он с сияющими глазами. — Я не хотел тебя беспокоить, когда проснулся раньше. Как тебе спалось?
В ее памяти всплыла страсть прошлой ночи.
— Мой сон был коротким, как ты, несомненно, знаешь.
— Чем я могу быть полезен?
— Я хотела бы поговорить с тобой.
На красивом лице Галена появилось выражение притворного разочарования.
— Только поговорить? Я имел в виду гораздо более стимулирующую услугу.
Эстер усмехнулась, хотя его слова задели ее за живое.
— Я знаю, но сдерживай себя, пожалуйста.
— А если предположить, что я не смогу?
Она улыбнулась улыбкой древней, как у самой Евы.
— Тогда, полагаю, мне придется узнать, что случается с любовницей, которая прерывает работу своего любовника.
Гален моргнул. Его возбуждение усилилось в ответ на ее горячий вызов. Она хорошо играла роль любовницы, подумал он про себя, очень хорошо.
— Запри дверь и подойди сюда, бесстыжая женщина цвета индиго.
Эстер подчинилась и медленно подошла к тому месту, где он стоял в ожидании. Первые поцелуи разожгли все еще тлеющие угли прошлой ночи, и вскоре они оба снова погрузились в бурю. Ни один из них не испытывал чувства вины из-за бумаг, чернильниц и ручек, которые с грохотом посыпались на пол, когда он положил ее на свой стол. Эстер была слишком занята тем, что дрожала от страсти, когда с нее снимали панталоны, а Гален был слишком сосредоточен на том, чтобы превратить ее дыхание в тихие, прерывистые вздохи.