— Что?!
— Ну, может быть, не каждого, но довольно большой процент. Я обнаружил, что ее ядовитые щупальца проникли повсюду.
Эстер не знала, что сказать.
Очевидно, Гален прочитал выражение ее лица и сказал:
— Это моя забота, а не твоя. Я закончу здесь и немного посплю. Я присоединюсь к тебе позже.
Эстер посмотрела на своего золотистого дракона и сказала:
— Я уйду, только если ты пообещаешь немного поспать в течение часа.
Он поднес ее руку в перчатке к своим губам.
— Даю тебе слово.
Эстер оставила его и отправилась на поиски знакомого лица. Дом был намного меньше, чем «Безумие». Здесь все комнаты находились на одном этаже. Войдя в гостиную, она застала Расин за тихим разговором с ослепительно красивой женщиной. Оба были одеты в траурные черные одежды. Они встретили ее появление улыбкой.
Расин встала.
— А, племянница, входи. Как отдохнула?
— Отлично, Расин.
Расин пригласила Эстер присоединиться к ним.
— Эстер Вашон, это дорогой друг семьи, Жинетт Дюпре. Жинетт, это жена Галена.
Улыбающиеся глаза цвета корицы Жинетт казались искренними, когда она сказала:
— Вы даже не представляете, как я рада наконец-то с вами познакомиться.
Эстер была немного озадачена теплотой этой женщины. Как предполагаемая невеста Галена, Эстер думала, что женщина будет вести себя с ней в лучшем случае холодно.
Жинетт, должно быть, прочла мысли Эстер, потому что сказала:
— Я полагаю, кто-то уже проинформировал вас о моем месте в жизни Галено.
— Да. Макси.
— Ну, будьте уверены, я безумно счастлива, что вы его жена.
Расин встала и сказала:
— Сегодня утром я должна встретиться со священником по поводу подготовки к похоронам. Вы двое, оставайтесь и знакомьтесь. Я вернусь позже днем.
И вот Эстер осталась наедине с этой потрясающе красивой женщиной, которая утверждала, что была счастлива, потеряв своего суженого.
Жинетт объяснила:
— Мы с Галено не подошли бы друг другу в качестве супругов. Я очень люблю его, но он мне как брат. Он научил меня ездить верхом на моей первой лошади и сопровождал меня на мой первый бал. Я считала его самым храбрым, самым умным и сильным мальчиком на земле. Я и сейчас так считаю. Но я любила его достаточно долго, чтобы понимать, что ему нужна такая же смелая и сильная женщина, как он. Кто-то, кто сможет противостоять ему, как, по словам Рэймонда, это делали вы, с кем он сможет поговорить. Я не слишком хорошо училась в школе, Эстер, и он становился нетерпеливым, когда хотел обсудить вопросы, в которых я ничего не смыслила.
Эстер мягко сказала ей:
— Чтение газет может решить эту проблему, Жинетт.
— Но меня не волнует политика, разговоры о войне или позиция мистера Дугласа. Галено иногда поддразнивает меня, говоря, что мои родители вырастили меня с шерстью на глазах и ватой между ушами, и он прав. Галено не нужна женщина, которая умеет обсуждать только платья. Если бы он женился на мне, то в конце концов возненавидел бы меня. Я бы этого не вынесла.
На ее лице застыло такое серьезное выражение, что Эстер почувствовала правдивость этих слов.
Затем Жинетт спросила:
— Вы знаете, куда отправляется Галено, когда он исчезает на несколько месяцев в году?
Эстер ничего не ответила, но Жинетт восприняла ее молчание как подтверждение.
— Вы ведь знаете, не так ли? Видите ли, он никогда не доверил бы мне свои секреты, но у него есть вы. Даже Вада не знала, и, хотя она на него рычала, он так и не сказал ей ни слова.
Эстер сочла это одной из самых странных встреч, которые у нее когда-либо были.
— Итак, будем дружить?
Эстер, снова застигнутая врасплох, утвердительно кивнула.
— Я бы с удовольствием.
— Тогда хорошо. А теперь скажи мне, что ты наденешь на бал?
— Бал?
— Да, бал в честь похорон Вады. В ее завещании указано, что бал должен быть дан в день ее похорон, иначе никто из ее родственников не получит ее денег. Расин отказалась его планировать, поэтому дядя Галено Реджинальд и его жена устроили его вместо нее. Жена Реджинальда, Мэвис, не славится своим вкусом, но, — она пожала плечами, — мы идем засвидетельствовать свое почтение, выпить вина из знаменитых погребов Вады и возблагодарить небеса за то, что они вычеркнули ее из нашей жизни.
Эстер уставилась на нее. Она искренне надеялась, что ее друзья и родственники не станут поносить ее имя, когда она уйдет из жизни, но, с другой стороны, Вада, похоже, была отвратительной женщиной; возможно, она только пожинала то, что посеяла.