Как и обещала Эстер, они подошли к старой, побитой непогодой каменной скамье и сели. Эстер откинула голову назад и посмотрела на прекрасное небо.
— Когда я была маленькой, я просиживала на этой скамейке часами, глядя на облака. Я видела единорогов и орлов, огромные особняки. Однажды я даже увидела самого великого мистера Дугласа. Это было потрясающе.
— А чем еще ты занималась в молодости?
— Для развлечения не очень много. Моя тетя считала, что будет лучше, если я буду учиться, и я согласилась. В конце концов, я была совершенно невежественной, когда переехала жить к ней. Мне пришлось научиться читать и писать. Я до сих пор помню, как гордилась собой в тот день, когда научилась писать Эстер Уайатт без посторонней помощи.
Она повернулась в его сторону.
— Я так хотела ей понравиться. Она приходила ко мне в комнату по ночам, а я спала за своим столом, положив голову на ту или иную книгу, потому что хотела узнать все. Полагаю, во многих отношениях я все еще такая, хотя знаю, что некоторых мужчин интеллект в женщине приводит в замешательство. А тебя?
Гален заглянул в ее искренние глаза и честно ответил:
— Нет, Индиго, меня не… — Желание поднять пальцы и провести по сладкому, как ежевика, изгибу ее губ захлестнуло Галена с такой силой, что он едва сдержался. Чтобы отвлечься, он спросил:
— Ты наверняка занималась девчачьими забавами — играла в куклы, делала куличики из грязи?
Она рассмеялась.
— Куличики из грязи?! Ты хоть представляешь, что бы сделала моя тетя, если бы я вернулась домой вся в речной грязи? Нет, Гален, у меня было несколько кукол, но я никогда в жизни не играла в грязи.
— Тогда пойдем лепить куличики из грязи! — крикнул он, схватив ее за руку. Прежде чем Эстер успела запротестовать, он увлек ее за собой вниз по склону.
Смеясь, она крикнула:
— Но я не хочу лепить куличики из грязи!
Он не замедлил шага и не ослабил хватку на ее руке.
— Гален?! — крикнула она, перекрывая смех. — Ты не можешь заставить меня делать куличики из грязи против моей воли!
Последним словом был смешливый вскрик Эстер, когда она среагировала на то, что Гален подхватил ее на руки. Она прижалась к его широкой груди, обхватив руками за шею. Он посмотрел в ее испуганное лицо и спросил:
— Так что ты там хотела сказать?
Эстер моргнула и подумала, сможет ли она когда-нибудь снова дышать. Из-за того, что в голове у нее все перемешалось, единственное, что она смогла сказать, было:
— Ты снова повредишь лодыжку…
— Я носил птиц, которые весили больше тебя.
Он был так близко, что Эстер впервые в жизни почувствовала, что вот-вот упадет в обморок. Его горячая близость, казалось, прожигала ткань ее блузки.
— Ты должен поставить меня на землю, — сказала она ему голосом гораздо более мягким и сдавленным, чем ей хотелось бы.
— Так ты пойдешь со мной делать куличики из грязи или нет?
Хоть убей, Эстер не могла вымолвить ни слова. Она не могла поверить, как сильно колотилось ее сердце. Она знала, что согласие, несомненно, навсегда изменит ее жизнь, но все же сказала:
— Да.
Он поставил ее на ноги, взял ее за руку цвета индиго и сказал:
— Пойдем.
Разногласия вспыхнули, как только они достигли берега реки. Эстер отказалась разуваться. Гален, снимавший свои ботинки и носки, остановился и сказал:
— Эстер, ты должна снять свою обувь.
— Гален, я не буду снимать обувь. Я не знаю, где ты вырос, но для меня это немного рискованно.
— Я не прошу тебя снимать сорочку, малышка, только эти ботинки.
Ботинки были старыми и поношенными. Он сомневался, что когда-либо в жизни видел на женщине более уродливую обувь.
В своем воображении Эстер представила, как она добровольно снимает сорочку в ответ на его воображаемую горячую просьбу. Она высвободилась.
— Моя обувь останется на мне.
Гален сказал:
— Ты самая противоречивая женщина, которую я когда-либо встречал.
Эстер фыркнула.
— Самая противоречивая. Что за слово такое «самая противоречивая». Французское?
Он ухмыльнулся.
— Будь осторожна, малышка, я кусаюсь. Я научу тебя большему количеству французского, чем ты сможешь выдержать.
Жар в его глазах заставил ее сердце биться еще быстрее, чем раньше.
— Что, черт возьми, это значит?
— Это ты смеешься над моим словарным запасом, так что скажи мне ты.
Эстер чувствовала себя так, словно только что вошла в волчье логово, и это было самое манящее и неприступное место, в котором она когда-либо бывала.