— А теперь, — ласково сказал он, — сними, пожалуйста, ботинки, или я подойду и буду целовать тебя так долго и страстно, что эти уродливые маленькие ботинки растают у тебя на ногах.
Эстер покачнулась на ногах, внезапно превратившихся в песок.
— Ты неисправим…
— И это только начало… — пообещал он ей.
Эстер сняла ботинки и, оставшись босиком, почувствовала себя настолько не в своей тарелке, что не решилась присоединиться к нему на берегу реки. От многолетнего топтания сырых растений индиго ее ступни покрылись пятнами гораздо сильнее, чем руки. Ее ступни были фиолетовыми до самых лодыжек.
— Гален, мне очень неловко.
— Нет причин для этого. Нет такой части твоего тела, которая не была бы прекрасна, Эстер Уайатт.
Это был второй раз за сегодняшний день, когда он назвал ее красивой. Она понятия не имела, как реагировать на такое замечание; никто никогда раньше не описывал ее в таких выражениях.
Воодушевленная его терпением, Эстер встала, и когда она это сделала, подол ее юбки распахнулся, обнажив ее босые ноги. Ни один мужчина не видел ее босой с тех пор, как она приехала на север и начала носить обувь.
Гален улыбнулся.
— Ну что, это так плохо? У тебя прелестные маленькие фиолетовые пальчики на ногах.
Эстер опустила взгляд на свои ступни.
— Настоящий джентльмен не стал бы упоминать о босых ногах леди, — сказала она с притворным упреком.
— Настоящая леди не вышла бы на улицу босиком.
Ее реакция — обиженный вздох — заставила его громко рассмеяться. Он сказал ей:
— Прости, но иногда ты такая чопорная, что трудно не поддразнить тебя. Тебе нужно больше веселья в жизни, маленькая Индиго, и я здесь, к твоим услугам. А теперь иди сюда и поиграй со мной.
Несмотря на первоначальные опасения Эстер, ей было весело. Они с Галеном сидели на берегу реки и лепили куличики из грязи и замки с мостами и рвами. Он научил ее бросать камешки и подзывать уток на реке. Они смотрели на облака, искали золото пиратов и наслаждались улыбками друг друга. Когда солнце начало медленно опускаться за горизонт, они оба поняли, что пришло время возвращаться. Они провели у реки весь день.
Эстер не могла решить, кто из них больше запачкался; они оба были покрыты грязью.
— Это все твоя вина, ты же знаешь, — пожурила она его с притворной суровостью.
— Виновен по всем пунктам обвинения, — ответил он. Гален жалел, что не сможет пригласить ее в свою ванну и провести кусочком ароматного мыла по ее телу, пока она не вымоется. Он почувствовал, как в нем просыпается возбуждение в ответ на воображаемый сценарий, и решил, что им, вероятно, следует вернуться домой, пока он не нарушил свою клятву не трогать ее. Это была самая трудная клятва, которую он давал за последнее время; он только надеялся, что не нарушит ее за те несколько дней, что ему оставались.
В доме, пока Гален таскал воду для горячей ванны, Эстер занялась приготовлением еды. Из-за позднего времени дня полноценный ужин был невозможен, но у нее все же нашлись остатки ветчины Брэнтона Хаббла и много хлеба. Они съели бутерброды и выпили кофе, пока грелась вода.
Эстер посмотрела через стол и искренне сказала:
— Мне было весело сегодня, Гален. Спасибо.
— Это просто способ выразить мою признательность за все, что ты для меня сделала.
— Ты действительно думаешь, что мне нужно больше веселья в жизни? — спросила она со всей серьезностью.
— Да. Жизнь слишком коротка, чтобы быть такой серьезной.
Эстер подумала о политических потрясениях, охвативших страну, и сказала:
— Настали серьезные времена.
— Да, это так, и именно поэтому важно искать юмор и красоту везде, где это возможно. Если мы этого не сделаем, то все мы будем погребены под тяжестью страданий.
— Философия, Гален?
— Нет, малышка. Правда.
После того, как большие ведра с водой нагрелись, Гален отнес их в комнату на чердаке, чтобы наполнить большую ванну. Вернувшись вниз, он накачал еще воды для ванны Эстер и снова поставил ее нагреваться на плиту.
Эстер не хотелось, чтобы день заканчивался. Ее взгляд на мгновение задержался на его твердых, полных губах. Интересно, что бы она почувствовала, если бы он поцеловал ее? Она все еще помнила головокружительные ощущения, когда прижималась к его сильной груди, и как его рука, поддерживающая ее бедра, обжигала ее кожу. Она подняла глаза и встретилась с ним взглядом.
Он сказал ей:
— Ты не должна так на меня смотреть.
— Как так? — спросила она.
— Как будто ты хочешь, чтобы тебя поцеловали…
Она внутренне содрогнулась, но затем поборола желание поддаться искушению, которое видела в его глазах. Вместо этого она сказала: