— Я снял зал на вечер, я не хотел, чтобы нас беспокоили.
Фостер и Дженин выглядели удивленными. Эстер просто покачала головой, решив, что он слишком расточителен.
— Может, нам сесть вон за тот столик? — вкрадчиво спросил Гален, и взял на себя роль хозяина. Он убедился, что им удобно, а затем заказал все по их вкусу. Фостер выбрал сквоба, цена которого удивила Эстер, но его жена последовала его примеру. Гален выбрал баранину. Эстер остановила свой выбор на самом дешевом блюде в меню — белой рыбе. Передавая меню, она заметила, что Гален не сводит глаз с черных вязаных перчаток, которые она всегда надевала на людях, но ничего не сказал.
Вместо этого его взгляд скользнул по ее лицу.
— Вы уверены, что больше ничего не хотите? — спросил он, когда официант ушел.
— Я уверена, мистер Вашон. Спасибо.
Официант принес чай и кофе, и Эстер попросила мед. Когда Гален попросил кленовый сироп, Эстер посмотрела на него. Его ответный взгляд заставил ее вспомнить время, проведенное вместе в октябре.
Фостер сказал Галену:
— Я вижу, вы добавляете сироп в свой кофе. Вы за свободное производство, мистер Вашон?
Гален помешал в чашке и непринужденно ответил:
— Прошлой осенью я стал жертвой несчастного случая. Женщина, которая ухаживала за мной, была за свободное производство. Мне понравился этот сироп, и она сама.
Эстер поперхнулась чаем и закашлялась.
Все посмотрели на нее с беспокойством. Она отмахнулась от них и схватила салфетку.
— Простите, — выдохнула она. — Не в то горло попало.
Когда она снова смогла дышать, то увидела, что Гален наблюдает за ней с едва заметным намеком на веселье. Она добавила еще один пункт к списку его грехов.
Фостер подхватил нить разговора Галена и сказал:
— Женщины могут быть такими замечательными, не так ли? Возьмем, к примеру, Эстер — она не красавица, но у нее первоклассный ум.
— А как же я, Фости? — спросила Дженин, по-детски надув губки.
— Ты, моя дорогая, прекрасна, как Шеба.
Дженин радостно зарделась.
Гален решил, что Квинт, должно быть, столь же слеп, сколь и напыщен. Хотя Эстер, казалось, хорошо скрывала свои чувства, Гален заметил, как слегка напрягся ее подбородок. Ее задело это колкое замечание, и ему захотелось заключить ее в объятия и страстно показать ей, насколько ошибался Квинт. Она была прекрасна, как черное бархатное небо; прекрасна, как восход солнца. Если Квинт не смог оценить ее смуглую красоту, это было еще одной причиной, по которой Фостер был бы ей неподходящей парой.
Разговор перешел на другие темы. Эстер продолжала убеждать себя, что на самом деле в оценке Фостером ее привлекательности не было ничего оскорбительного; она не была красавицей, так почему же она была так зла на него?
Официант принес их блюда несколько мгновений спустя, и Эстер пришлось посмотреть в сторону Галена, чтобы передать ему приправы и хлеб. В его взгляде появилась отчетливая холодность, которая, казалось, была направлена на Фостера. Она решила, что это произошло из-за замечания Фостера о ее красоте или отсутствии таковой. Она хотела заверить его, что Фостер не хотел ее обидеть, но она искренне ценила желание Галена быть ее защитником.
Они приступили к еде, и Фостер, казалось, не обращая внимания на эмоции людей вокруг него, всю трапезу делился своим видением будущего Уиттекера. У него были здравые идеи по поводу школы, которую он хотел открыть, и потенциальных инвестиций в этот район.
За ужином Эстер то участвовала в разговоре, то отбивалась от чар Галена. Он не сказал и не сделал ничего дерзкого или неджентльменского; его манеры были безупречны, как и его одежда, но жар, исходивший от его глаз, будто трогал ее каждый раз, когда их взгляды встречались, заставляя вспоминать страстные прикосновения его рук и сладостный трепет его поцелуев.
Во время трапезы она совершенно забыла о замечаниях Фостера. Присутствие Галена, сидевшего напротив, привлекало ее и удерживало на месте. Она попыталась не обращать внимания на свое влечение и сосредоточиться на разговоре, но обнаружила, что вынуждена снова и снова встречаться взглядом с Галеном. Ей стало жарко, и она поняла, что хочет поддаться этому мужчине, который научил ее страсти и лепке куличиков из грязи, но в то же время понимала, что ей следует спасаться бегством. Фостер продолжал болтать о том, о чем Эстер понятия не имела.
Она видела только Галена.
Она почувствовала такое облегчение, когда вечер подошел к концу, что, вставая, споткнулась о свой стул. Только быстрое прикосновение сильной руки Галена к ее плечу спасло ее от падения на пол. Глядя на него снизу вверх, она решила, что упасть, возможно, было бы лучше; ее рука горела от его прикосновения.