Он медленно выпрямился.
— Ты правда говоришь мне «нет», не так ли?
У него было такое удивленное выражение лица, что Эстер смогла только улыбнуться.
— Да, Гален. Нет. Больше никаких ночных рубашек, апельсинов или чего-то еще.
Эстер стало интересно, о чем он думает.
— Договорились, Гален?
Он скользнул взглядом по ее сочным губам, вспоминая, как сладко они раскрылись под его поцелуем, и сказал:
— Нет.
Возможность увидеть, как ее глаза цвета черных бриллиантов закрываются от страсти, стоила того, что он планировал предпринять, чтобы заполучить ее.
— Нет, — снова ответил он. — Назови это эгоистичным желанием богатого человека, но я отказываюсь сдаваться без борьбы.
Она вспомнила о том, что он упомянул ранее.
— Ты же не станешь на самом деле убивать Фостера, не так ли?
Он рассмеялся, увидев серьезное выражение ее лица.
— Только если ты сама этого не захочешь, так что не волнуйся.
Он взял ее за руки и мягко заставил подняться на ноги.
— А я хочу вот чего…
Эстер полагала, что могла бы предотвратить то, что последовало дальше, но, когда он наклонился и нежно коснулся губами ее губ, было уже слишком поздно. Он повторил жест, умоляя, искушая, обещая, и ее глаза закрылись. Острая сладость наполнила ее, притягивая к себе почти так же, как он медленно заключил ее в теплое кольцо своих рук и притянул к себе еще крепче.
Гален почувствовал, что его начинает трясти. Он коснулся ее губ легким, волшебным прикосновением, прошептав:
— Отрицая это, ты отрицаешь саму себя…
Он крепко поцеловал ее, и Эстер не смогла ему ни в чем отказать.
Глава 11
Ощущения, вызванные его великолепными поцелуями, привели к вспышке желания. Ее девственное тело расцветало, охваченное трепетом момента, отбрасывая опасения в пользу удовольствия, которое он мог доставить.
Гален хотел унести ее в свое личное крыло и заняться с ней любовью медленно и сладко. Он хотел обнажить ее груди, так пышно вздымавшиеся под его ладонями, и поднести их к своим губам, хотел провести руками по ее полным, спелым бедрам и прикоснуться к ней в тех местах, которые вызвали бы у нее шок, а затем наслаждение. Он обхватил ладонями ее соблазнительную попку, затем смело прижал ее к твердому, как скала, свидетельству своего желания.
— Почувствуй, что ты делаешь со мной… — хрипло пробормотал он. — Это не игра…
Это бесстыдное обладание заставило Эстер задрожать в ответ. Она почувствовала, что охвачена огненной бурей, и не могла остановить это, хотя знала, что должна. Вместо этого она позволила ему пососать ее соски сквозь тонкий поношенный шелк. Ни слова протеста не сорвалось с ее губ, когда его руки подняли ее юбки и начали свое исследование. Она позволяла ему вольности, которые доводили ее до безумия. Как еще она могла объяснить свою немоту, когда он ласкал ее в тех местах, которые, казалось, пылали от его прикосновений, ласкал ее до тех пор, пока ее молчание не сменилось тихими, приглушенными криками.
— Это то, чего тебе не хватало бы в браке без любви, Индиго…
Он намеренно усилил свои поддразнивания. Его смелость заставила ее выгнуться дугой и запрокинуть голову. Гален доставлял ей удовольствие с мастерством, рожденным многолетней чувственной практикой, и его глаза вспыхнули, когда он увидел, как ее темные глаза закрылись, а губы приоткрылись в ответ. Не в силах сопротивляться, он прикоснулся губами к ее губам, наслаждаясь поцелуем, соблазнительным ритмом, который его смелые прикосновения вызвали у нее в бедрах, и сладостью, исходящей из ее сердцевины.
Внезапно тело Эстер взмыло ввысь, и ее мир взорвался. Она превратилась в падающую звезду, проносящуюся по ночному небу. Сила этого чувства забросила ее в неведомые доселе сферы, и она вцепилась в его руку, когда ее понесло на набегающей волне.
Позже, когда он помог ей вернуться на землю нежными поцелуями и еще более нежными прикосновениями, она задрожала. Что-то подсказывало ей, что она уже никогда не будет прежней, но ей было все равно, по крайней мере сейчас.
Однако стук в дверь привел ее в чувство. Эстер поспешно убрала руку Галена и одернула юбки. Это была Макси. Она пришла забрать поднос. Эстер изо всех сил старалась казаться беззаботной, но, когда Макси увидела ее растрепанные волосы и измятую одежду, ей захотелось спрятаться под мебелью.
К удивлению Эстер, Макси сказала ей:
— Я не виню тебя, чикита. Ты сама невинность. А он — волк. Женщины влюблялись в него с того дня, как он родился. Я была там, я знаю.