Когда слуги унесли остатки десерта, Расин застонала и отодвинула стул.
— Я так объелась, — призналась она. — Иди и скажи малышке Ребе, чтобы она собирала чемоданы, потому что она будет готовить для меня. У тебя уже есть Макси, а холостяку нельзя позволять иметь двух отличных поваров за одну жизнь.
Гален усмехнулся.
— Макси говорит, что малышка еще недостаточно опытная, чтобы называть себя поваром.
— Что ж, Макси ошибается. Та женщина, которую твоя бабушка выдает за повариху, могла бы брать уроки у маленькой племянницы Макси, Ребы.
Они удалились в маленький кабинет Галена, и Расин рассматривала своего любимого племянника за бокалом послеобеденного вина.
— Итак, Галено, какие новости ты слышал?
— На Юге раздаются слухи об отделении, и поговаривают о войне, чтобы сохранить Союз, если это произойдет. Как это повлияет на рабство, никто не уверен.
— Как долго ты собираешься оставаться в Дороге?
— Понятия не имею, но пока ситуация не изменится, я буду продолжать водить их за нос.
Гален не мог не заметить озабоченности на ее лице. Он знал, что она уважает его работу в роли Черного Дэниела и никогда бы не попросила его отказаться от этой роли, но, как мать, которой она себя считала, она постоянно беспокоилась о его безопасности.
— Я слышала, ты был ранен прошлой осенью.
Он кивнул.
— А еще я слышала, что ты стал добавлять в свой кофе кленовый сироп.
Гален медленно оглядел ее.
Ее глаза, такие темно-синие, что иногда казались черными, были непроницаемы. Она сказала:
— У меня есть свои уши.
Он улыбнулся.
— Женщина, которая спрятала меня, за свободное производство. Полагаю, я просто привык к этому.
Гален встал и налил себе еще вина из хрустального графина, стоявшего на столе.
— Рэймонд говорит, что она очень красивая.
Гален поднял свой бокал и сделал маленький глоток.
— Рэймонд, как всегда, слишком много болтает.
— Он просто обеспокоен.
— Он обеспокоен только потому, что надеется заполучить ее для себя.
— У вас двоих были общие женщины на протяжении многих лет, так почему же сейчас такое чувство собственничества?
Гален улыбнулся, удивленный вопросом своей тети.
— Я становлюсь слишком старым, чтобы делиться.
Расин на мгновение задержал на нем взгляд.
— Значит, она действительно так невинна, как описывал Рэймонд?
— Да.
— Но она не из нашего класса?
Гален отрицательно покачал головой.
— Она была рождена рабыней, тетя.
— Мы все когда-то были рабами, но у твоей бабушки наверняка случится припадок.
— Эта мысль приходила мне в голову.
Они оба улыбнулись, затем Расин спросил:
— Ты любишь эту невинную девушку?
Он пожал плечами.
— Макси убеждена, что да. Я не уверен.
— Вада и другие не будут хорошо с ней обращаться.
— Я убью первого, кто ее обидит.
Расин подняла бокал в знак одобрения.
— Я знала, что хорошо воспитала тебя.
Затем она спросила:
— Когда я встречу эту красавицу?
— Скоро, тетя. Скоро. Собственно, именно поэтому я и хотел поужинать с тобой. Мне нужна услуга.
Расин рассмеялась.
— А я-то думала, тебе просто нужна была компания твоей старой тетушки.
Гален ухмыльнулся.
Она махнула ему рукой, чтобы он продолжил.
— Ну, давай, теперь, когда ты затуманил мой разум вкусной едой и напитками, спрашивай.
— Ты не могла бы приехать ко мне и вести мое хозяйство несколько месяцев?
Расин уставилась на него в замешательстве.
— Тебе никогда раньше не нужна была хозяйка, почему сейчас?
— Макси настаивает, что Эстер нужна дуэнья.
Расин удивленно уставилась на него.
— Макси никогда не интересовало, скольких женщин ты развлекал за эти годы.
— Я знаю…
— Расин пристально посмотрела на него.
— Галено, насколько серьезны твои намерения касательно этой девушки?
— Настолько серьезны, что я даже спланировал ее соблазнение. Я никогда раньше не делал этого с невинной девушкой.
— Но, по словам Рэймонда, у нее есть жених. Ты никогда не лез из кожи вон, чтобы ухаживать за кем-то, кто принадлежит другому. Что ж, беру свои слова обратно, в Мадриде была та графиня. Я…
— Она больше не помолвлена, но, тетя, пообещай мне, что ты не расскажешь Эстер ни одной из этих историй.