— Сделай мне одолжение. Ты не могла бы надеть халат? Предпочтительно один из уродливых.
Уперев руку в бедро, она изобразила притворную обиду.
Он усмехнулся ее реакции.
— Пожалуйста? Дай мне минутку поговорить о делах, а потом можешь пытать меня дальше.
— Если ты настаиваешь, но только потому, что ты сказал «пожалуйста».
Она подошла к своему гардеробу, накинула муслиновую накидку, затем туго завязала широкие бежевые ленты, которые спускались от строгого высокого воротника до талии.
Когда она повернулась, на лице Галена было написано явное разочарование.
— Это для тебя достаточно уродливо?
— Более чем.
Но Эстер заметила, что даже уродливый халат не спасал от жара его глаз.
— Я думала, мы договорились, что ты не придешь сюда сегодня вечером… — сказала она, подходя к тому месту, где он стоял.
— Ты так решила.
— Ты сказал мне не волноваться.
— Да, я так и сделал.
Он протянул руку и провел пальцем по ее щеке.
Ее глаза закрылись, и она спросила:
— Почему ты не можешь пользоваться парадной дверью, как все остальные?
Не в силах сопротивляться соблазну, Гален наклонился и нежно поцеловал ее в губы.
— Ты выразила беспокойство по поводу сплетен. Я не думал, что ты хочешь, чтобы кто-нибудь из прохожих увидел, что я навещаю тебя ночью.
— Этот разговор не мог подождать до утра?
Его губы коснулись ее подбородка, когда он отрицательно покачал головой.
— Тогда давай спустимся вниз.
— Нет, я не думаю, что будет разумно снова зажигать лампу. Пусть все думают, что ты легла спать.
Он отстранился.
— Разве ты не должен был играть в бильярд с Левеком?
Галену нравилось, как она выглядела после поцелуя.
— Я сослался на усталость и удалился в свои покои вскоре после твоего ухода.
— А твои гости, они все еще в «Безумии»?
— Несомненно. На самом деле игра была уловкой. Левек хочет изучить некоторых здешних мужчин. Мы оцениваем их как потенциальных предателей.
Гален не мог оторвать от нее глаз. Воспоминание о красоте, скрывающейся под халатом, усиливало его возбуждение.
Эстер понимала, что проигрывает битву. Его глаза были такими горячими, какими она их никогда не видела. Она изо всех сил старалась поддержать разговор.
— Я сомневаюсь, что среди мужчин, которых ты пригласил на этот вечер, ты найдешь предателя.
— Когда-то я был таким же оптимистом, как и ты, малышка, но после того, как моя наивность привела меня на три года в тюрьму Южной Каролины, я излечился. Предателями могут быть кто угодно: матери, отцы, люди, которых ты, возможно, знаешь и любишь. Я попал в тюрьму, потому что меня предал муж женщины, которой я пыталась помочь сбежать.
— Он не захотел присоединиться к ней?
— Да. Он думал, что в первую очередь он предан своему хозяину, и это перевешивает все остальное. Он считал позорным стремление своей жены к свободе.
— Позорным является рабство.
— Ну, он так не считал.
— Как ты выбрался из тюрьмы?
— Левек. За угон рабов я был наказан тремя годами каторжных работ, после чего меня должны были продать далеко на юг. В тот день, когда меня отправили на плаху, меня купил мошенник, которого Рэймонд подкупил, чтобы он выдавал себя за плантатора.
— Когда это было?
— Более полутора десятилетий назад. Мне было двадцать.
— Ты уже довольно давно на Дороге.
— Как и ты, — мягко сказал он. — Итак, могу я остаться?
— У меня есть выбор?
Он усмехнулся в тени.
— Конечно. У тебя всегда будет выбор.
Эстер указала ему на кресло-качалку, расположенное рядом с ее маленькой печкой. Он сел, затем похлопал себя по коленям. Она устроилась на его крепких бедрах.
Он прошептал:
— Откинься назад.
Когда она это сделала, то почувствовала спиной тепло его твердой груди и плеч и силу его сильной руки, обнимающей ее.
— Так-то лучше. Вы с Фостером, как я понимаю, не очень-то много обнимались.
— Мы никогда не обнимались.
— Этот человек — дурак, но потеря для дурака — выигрыш для дракона.
Он поцеловал ее в лоб.
— Итак, настоящая причина, по которой мне нужно было тебя увидеть…
Эстер посмотрела ему в лицо.
Он поправился:
— Ну, одна из причин.
Он достал из внутреннего кармана пиджака лист бумаги.
— У меня есть список всех приглашенных на сегодняшний вечер. Я бы хотел, чтобы ты рассказала мне, какие из них ассоциируются у тебя с Дорогой.
— Позволь мне поднести его к свету.