Выбрать главу

Дженин и Лемюэль были так поглощены своим удовольствием, что прошло несколько мгновений, прежде чем они подняли головы. Глаза Дженин расширились, когда она увидела наблюдателей у двери.

— Эстер?! — прохрипела она.

Эстер хотела убежать так быстро, как только позволяли ее ноги, но обида и гнев за Фостера заставили ее остаться.

— Привет, Дженин. Лем.

Дженин хватило приличия выглядеть смущенной, когда она отодвинулась от Лема. Она повернулась спиной и прикрыла свою наготу тонким халатом, который подняла с пола.

— Пожалуйста, не говорите Фостеру, это убьет его.

Эстер согласилась, что, вероятно, так оно и будет.

Лемюэль быстро оделся, а затем улыбнулся Дженин и ушел, не сказав ни слова.

— Как ты могла так поступить? — спросила Эстер.

Она пожала плечами.

— У женщины есть потребности.

Эстер уставилась на нее.

— Разве не для этого выходят замуж?

— Что ты знаешь о потребностях? Разве не ты была той женщиной, которая согласилась на брак без интимных отношений?

Эстер почувствовала, как щеки ее вспыхнули от смущения.

— Фостер — порядочный, заботливый человек.

— Да, это так, но он ничего не знает, кроме своих книг по философии, — сказала она и начала одеваться.

Эстер посмотрела на Галена. Он приподнял бровь, но промолчал.

Дженин пристально посмотрела на них обоих.

— Я видела вас двоих в тот вечер на вечеринке. Вашон, ты не сводил с нее глаз, словно любовник.

— И что? — холодно спросил Гален.

— Здешние люди не обрадуются, когда узнают, что ты превратил святую Эстер в свою шлюху.

Эстер сделала шаг вперед, но Гален схватил ее за руку и заставил остаться на месте.

— Ты грозишься распустить сплетни или намереваешься нас шантажировать?

Дженин пожала плечами.

— Я просто не хочу, чтобы о моих делах распространялись, как и вы двое. Храните мои секреты, и я сохраню ваши.

Гален прямо сказал Дженин:

— Мне плевать, наставляешь ли ты рога Фостеру с каждым мужчиной в штате, но скажешь что-нибудь своим распутным языком о Эстер, и я уничтожу тебя.

Чистая сила мягкого голоса Галена заставила Дженин заметно задрожать, прежде чем она взяла себя в руки. Гордо подняв подбородок, она ответила:

— Как я уже сказала, вы храните мои секреты, а я сохраню ваши.

Гален одарил ее убийственной улыбкой и увел Эстер прочь.

Вернувшись в карету, Эстер была так расстроена, что ей хотелось кричать от невысказанного гнева. Как посмела эта пустоголовая маленькая потаскуха назвать ее шлюхой?

Гален посмотрел на нее и улыбнулся.

— Все еще злишься?

Ее глаза сверкали, как летняя гроза.

— Как ты можешь быть таким спокойным?

— Я сказал ей то, что ей нужно было знать. Теперь она сама распоряжается своей судьбой.

— Я и понятия не имела, что она такая хищница. Фостер будет в отчаянии.

— Я уверен, что так и будет, но я бы не стал вмешиваться.

— Гален, он мой друг. Он должен узнать.

— Только не от тебя, малышка. Помни, он влюблен в нее. Кто сказал, что он тебе поверит, особенно если учесть, что она будет отрицать это. Если ты дорожишь дружбой с Фостером, не вмешивайся. В конце концов, она покажет свое истинное лицо.

— Но…

— Доверься мне в этом.

Эстер сомневалась в правильности такого решения, но решила пока прислушаться к совету Галена.

Прежде чем отправиться лепить куличики из грязи, Хестер захотела вернуться домой и переодеться. Эбигейл вышла на крыльцо, когда Эстер вышла из кареты и пошла по дорожке. Эстер увидела удивленное лицо Эбигейл.

— Доброе утро, Гейл.

— Доброе утро. Это карета Галена Вашона?

— Да, — ответила Эстер, направляясь в дом.

Гейл последовала за ней внутрь.

— Куда ты идешь?

Эстер была на полпути к своей комнате.

— Лепить куличики из грязи, — крикнула она в ответ.

Переодевшись и спустившись вниз, Эстер столкнулась с очень смущенной Эбигейл, которая спросила:

— Куличики из грязи?

— Куличики из грязи.

— С какой стати?

— Гален любит их лепить.

— Гален?

— Да, Гейл. Гален.

Эстер могла только догадываться, что подумала Гейл о том, что Эстер назвала Вашона по имени.

Гейл спросила:

— Так ты собираешься рассказать мне, что происходит, или мне придется вытягивать это из тебя, как ириску?

— На самом деле рассказывать особо нечего. Он мне нравится, и, кажется, я очень нравлюсь ему.