Индиго
В ночной темноте было слышно только стрекотание сверчков. Среди сосновой рощи возвышался огромный особняк. Он весь был напичкан ночными лампочками и светился мягким белым светом на всю территорию. От особняка до ограды тянулся длинный широкий сад.
У дома перед садом стоял дорого одетый мужчина, лысый, с ключами от машины в руках. Напротив него в грязной одежде, с разбитым носом и растрёпанными волосами – парень двадцати четырёх лет. По бокам от мужчины – ещё двое.
- Как тебя зовут, убожество?
- Серафим, - тихо ответил парень.
- Серафим? – мужчина еле заметно кивнул. Вдалеке послышался приближающийся лай собак. - Ну беги, Серафим.
За два дня до этого…
Жаркий июльский день. Яркое солнце грело своими лучами улицы. Люди лениво выходили из домов, заполняя город как муравьи. Дул слабый, едва ощутимый ветер. Лето в самом разгаре.
Два парня-волонтёра шли по центральной площади с огромными мешками для мусора. Первый был в чёрных шортах, футболке «Спартак», поношенных кедах и кепке козырьком назад. Второй в джинсах, рубашке в клетку и старых кроссовках. У него были длинные растрёпанные волосы, худое тело, бледная кожа, редкая смешная бородка. Оба парня одного возраста – двадцать четыре.
Они ходили по площади, время от времени подбирая мусор и щурясь на солнце. Парень в «Спартаке» поднял очередной фантик, выпрямился и от души потянулся. Обернулся на второго.
- Серафим, мы сегодня в клуб с пацанами идём. Погнали с нами?
Он конечно спросил, но в его глазах ясно читалось, что он особо ни на что не рассчитывает.
Второй парень поднял на него, витающий где-то в других мирах, взгляд и некоторое время смотрел, пытаясь спуститься с небес на землю. Наконец до него дошла суть вопроса.
- Нет… Нет, не хочу, Кость, спасибо. – он улыбнулся.
Костя посмотрел на него и глубоко вздохнул. Он и не ожидал другого ответа.
- Ты так себе никогда девушку не найдёшь. И вообще, надо уметь расслабляться.
Серафим продолжал беспечно улыбаться и отвёл взгляд. Он до сих пор был похож на ребёнка в безоблачном детстве.
Жара всё так же давила на тело, усложняла работу, подталкивала сесть и отдохнуть. Волонтёры продвигались к середине площади. Это был культурный центр города. Нужно было всегда поддерживать здесь чистоту. В середине площади бил большой красивый фонтан, а рядом с ним ещё много маленьких фонтанчиков. Везде гуляли голуби. Их воркование разносилось на всю площадь. По вечерам бывало ощущение, что находишься в Венеции.
Дошли до фонтанчиков. Голубей с каждым шагом становилось всё больше. Они буквально обступили со всех сторон, не давая пройти. Костя начал беситься. Ему было жарко, не хотелось работать, ещё голуби эти! Он грубо пнул птицу ногой.
- Свали!
Серафим бросился к нему и схватил за локоть.
- Не надо! Ему же больно! Нельзя обижать животных! У них есть душа!
Он так взволнованно говорил, как будто речь шла о каком-то неимоверно важном деле. Костя, уже привыкший ко всему этому, не удивился.
- Да, да, Серафим, душа я знаю. Все добрые, у всех есть душа. Я помню.
- Да, верно – все добрые, - у Серафима не получалось долго злиться. – Не бей больше птиц, хорошо?
Костя кивнул и двинулся дальше. Он не мог понять друга. Но очень давно с ним общался и знал, что он неплохой человек. Ещё в школе Серафим, мягко говоря, выделялся. Он всегда был слабым, бледным и замкнутым в себе, любил животных и считал, что все вокруг добрые. Костя сначала не мог с этим мириться, допытывался с вопросами, пытался переубедить, но вскоре бросил эту идею.
У Серафима не было отца и (когда ему было шестнадцать) умерла мать. Осталась бабушка. Она видела, что внук «не такой» и от этого ещё больше любила его и называла ангелом. Она считала, что через таких людей Бог смотрит на мир.
Всю жизнь у Серафима были трудности в общении. Точнее, он был рад подружиться, но никто не хотел. В школе с ним дружил только Костя. Серафима все называли уродом и изгоем, а Костя всех за это бил. Но «ангел» не обижался.
Потом институт. Там люди уже взрослые – не приставали, но и общаться не хотели. А если приходилось – делали это натянуто. Серафим устроился работать в приют для животных, в детский дом и в уход за инфраструктурой. И везде волонтёром. Он и Костю втянул в уборку города.
И даже здесь, среди волонтёров, Серафима не понимали и не признавали. Он был свой и чужой одновременно. Хотя, конечно больше чужой, чем свой.
***
- Наконец то закончили!
Костя устало сел на стул в офисе.
- Ну чё, в клуб? – спросил Данила. Он был из другой группы волонтёров.
- Ага… Сейчас отдохну.
Серафим забрал куртку, которую взял на случай дождя и подошёл к входной двери.